Читал сегодня начало «Погружения во тьму» Олега Волкова. Очень интересно. Православный человек, прошедший весь ужас лагерей, тюрем, одиночки. Стоит потом почитать.

У нас дома эта книга уже давно была. (Вышла она в 1989 году.) Её автор – ровесник века, культурнейший человек. Однажды после богослужения наш батюшка сказал, что умер Олег Волков, писатель, 28 лет проведший в сталинских лагерях и в ссылках, написавший роман-воспоминания «Погружение во тьму». Больше он никогда ни о ком так специально, после богослужения не говорил, только о святых. И потом долго поминал «новопреставленного раба Божьего Олега». Я эту книгу прочёл. Родной человек, даже по внешности. Хорошо о нём думать, что сейчас он где-то есть, может быть, даже и со мной. У меня сейчас тоже этакое «погружение во тьму»: моя новая работа в мебельной фирме «Модус». Ни в сказке сказать, ни пером описать: выход из дома в начале восьмого утра, метро, электричка до Люберец, микроавтобус до Лыткарино (вместе с другими рабочими, у которых очень богатый и образный русский язык), до самого цеха, без десяти 9 – там. Работа в цеху, с перерывом на обед, до 8 вечера – самое раннее; обычно – до 9 вечера; бывает – до 10; случается – до 11. Дома, соответственно, в среднем, – часов в 11 вечера. Чай, ванная, сон. Утром – по новой. Суббота – рабочий день, как правило. (Из трёх прошедших суббот исключений ещё не было.) Хорошо, если в субботу выдаётся нормальный вечер рабочего дня, то есть если приезжаешь домой ещё не поздним вечером. Слава Богу, на воскресения пока ещё не покушались. Заматываешься страшно. Теряешь ориентацию: где работа? где дом? где моя жизнь? И всё-таки чувствуется во всём этом милость Божия ко мне. «Многими скорбями подобает вам внúти в Царствие Небесное». Уж очень нестандартная судьба. Только нелегко понять, как достойно вести себя в этом положении. Как проявлять себя, когда тобою никто не интересуется? Ясно как: по-христиански. И не верить во весь этот флёр безбожия, мата, начальственной спеси, отчуждения людей. По дороге читаю записи священника Александра Ельчанинова. Комментирую на полях. В общем, Олег Волков бы меня во многом понял. Жаль, времени писать очень мало. А хочется всё начатое окончить: переписать все дневниковые вещи, цитатник – «Разум сердца», Микушевич ждёт… Господи, прошу Тебя, дай возможность сделать это! Ведь не ради себя я стараюсь, ведь это Твой дар во мне! Ты знаешь, какими путями ведёшь меня, я доверяю Тебе, но вразуми меня, как сделать, чтобы пути эти были прямые, чтобы я шёл в русле твоей воли, не противясь ей. Я хочу научиться общению с Тобой. Пробуди меня к нему.

Мы существа духовные. И мы всегда пребываем в духе, каждое мгновение нашего бытия. Но далеко не всегда это Святой Дух. Большей частью, это страшные, омерзительные, ледяные и зловонные духи тьмы.

Вот момент просветления, радость наполняет душу, всё хорошо и благостно, а видно далеко-далеко. Но потом это кончается, уходит. И что же? «Жизнь продолжается»? Нет. Наступает духовный и душевный морок, мы возвращаемся во власть злых духов, как бы привычно и невинно ни казалось бы нам то, во что мы затем вступаем: еда ли, вечерний ли туалет, прогулка по улицам города, походы по магазинам, разговор и всё-всё-всё, что наполняет секунды и секунды нашей жизни.

А потому – трезвление, как натянутая струна, как сжатый кулак, как кошка, затаившаяся в засаде и наблюдающая за будущей возможной жертвой, как рулевой корабля в шторме. Контроль за каждым движением души и сердца, полное и ничем не развлекаемое внимание к себе, к своим чувствам, чтобы при любом дуновении какого-либо зловонного духа быть готовым моментально напрячь всю силу своей светлой воли, воззвать к Господу: «Помоги!» – и поможет Бог, как Феофан Затворник писал, коснётся тебя своим очищающим и освежающим холодком («тонкий хлад»), отгонит всю мерзость от твоей души. Кажется, это Иоанн Кронштадтский писал, что контроль над своим внутренним миром – первое условие наличия духовной жизни. Одна из глав его «Христианской философии» называется так: «Самонаблюдение (созерцание); внимание к своему внутреннему миру;