Когда Петухов, желая проведать скорбящих, неожиданно притихших в последние часы, пронесся мимо Геннадия Антоновича, тот с силой подтянул хозяина к себе.

– Дорогой, включи Мишаню. Мишаню Круга. Выруби ты этот оркестр свой. Откуда эта скрипка или контрабас, хрен поймешь. Нашу давай, – похлопывая по плечу Анатолия Сергеевича, он скалил вставные золотые зубы.

В них отразилось все благоговение и пиетет перед начальствующими. Хозяин ресторана, не чуравшийся самых необычных пожеланий клиентов, умудрился угодить и тем, и другим. Проход в другой зал завалили свободными стульями в надежде заглушить звуки «Реквиема». Оказавшись в полутемном помещении, где доедали буженину с чесноком и щуку, тушенную в красном вине, мужчина, подобно чайке, замахал руками, приказывая играть тише. Через несколько минут грянул Круг и его коронная «Водочку пьем».

Возмущенные шумом и пляской на костях, родственники усопшего повыскакивали из-за столов. В стены, отделанные декоративным камнем, полетели грязные тарелки и бокалы. На корабле Петухова поднялся истинный бунт. Сидевшая в прострации Людмила Васильевна прижималась к портрету мужу. Солоноватые слезы испортили макияж. Измазавшись в туши и помаде, женщина пыталась угомонить гостей, сознавая, что попытки ее тщетны.

И вместо того, чтобы отключить романсный шансон, Анатолий Сергеевич в привычной манере дирижера отдал приказ об увеличении громкости. Усердствовали скрипачи, из последних сил насилуя струны. Одинокий пианист, перевязав кровавые пальцы и выпив залпом рюмочку беленькой, застучал по клавишам. Продавливая их, музыкант-недоучка из местного училища отрабатывал гонорар. Молодой Шопен был устроен дядей – хозяином «Купчины».

И чем громче играли польского романтика, чем звонче звучала виолончель и свистела флейта, тем интенсивнее прибавляли громкость на буферах в соседнем зале. Муниципальные депутаты снесли пару столов в порыве страсти, пустившись в пляс. С каждой минутой камерная музыка все более и более сливалась с шансоном в единую какофонию. Заупокойный плач арендованных плакальщиц, ряженных в рваные народные костюмы из городского дома культуры, смешался с поросячьим визгом.

– Ну это же просто невозможно! Дайте поесть спокойно! – племянница Шурочка была готова истязать соседствующих с ними весельчаков.

– Никакого уважения к нам. А ведь у меня докторская степень и партийный билет до сих пор сохранился! – заголосил Антон Павлович, приходившийся коллегой покойному. – Ох, Семенович,

а я ведь должок так и не вернул тебе. Ну ничего. Мне они нужнее. Спиннинги нынче дорогие.

– Анатолий Сергеевич, нельзя ли приоткрыть окна? Уж очень душно тут, – обмахиваясь веерами, пропищали сестры Комаровы – внучатые племянницы Петра Семеновича.

От невыносимого зноя сестры поочередно принялись расстегивать пуговицы голубых блуз. Пожилые соседи по столу тут же расплылись в блаженстве, как только спелая, молодая грудь предстала на их судейство.

– Никак не могу. Сквозняком потянет по полу.

В том зале маленький ребеночек, сами понимаете, не дай бог, заболеет. У вас детишки-то у самих есть? – такими нелепыми разговорами Петухов стремился отвлечь внимание гостей-критиканов.

– Ну есть. А вам какое дело? Мы – матери-одиночки!

– Как гордо звучит! А ведь это тост. Давайте выпьем за материнство! – предложив распить новое спиртное, прибывшее вовремя с кухни в эмалированных ведрах со льдом, Анатолий Сергеевич поспешил оставить пенсионеров.

В другом зале в клочья разорвали дорогие ламбрекены, привезенные из Франции. Готовый свалиться в обморок, хозяин ресторана попросил налить Шато-Брион – его любимое вино. Насладившись вкусом винограда мерло, Петухов на время пришел в себя. Гости, засидевшиеся за обеденными столами из Богемии, осваивали танцевальную площадку и караоке. В воздух запускали иностранную валюту, выстреливая самодельными хлопушками. Завидев евро, доллары, юани, Анатолий Сергеевич еле-еле удержался от того, чтобы самому не кинуться и не собрать разбросанные задаром сотни и тысячи. Вместо него этим грязным делом занялись официанты, которых пинали и обливали мартини и виски. В студентов местного колледжа летели столовые приборы и стулья.