– Идем, идем, – уверенно сказала Вика и, открыв калитку, шагнула во двор дома.

Луппе еще немного помедлил и неуверенно зашагал следом за ней. Двор практически ничем не отличался от двора дома Луппе. Только куры сидели в клетках, а не гуляли где придется.

– Сейчас, сейчас, – сказала Вика и пошла в дом, – сейчас вынесу его.

Дверь скрипнула ржавыми петлями и захлопнулась, Луппе остался наедине с самим собой. Минуты шли, а Вика все не выходила. Луппе переминался с ноги на ногу и уже хотел уйти, как вдруг калитка позади него отворилась. Луппе испуганно обернулся и… О ужас! В проеме стоял бритоголовый.

Тот, в свою очередь, тоже округлил глаза.

Из-за спины бритоголового выглядывал мальчишка из его компании. Увидев Луппе, он ехидно оскалился.

– О-о-о-о-о, залуппе! – наконец заорал бритоголовый. – А че тебе здесь надо?

Страх парализовал Луппе, опутав по ногам и рукам. Он не мог вымолвить и слова, только пятился назад, пока не почувствовал, что уперся спиной в клетку, из которой послышалось обеспокоенное кудахтанье.

– Ты че здесь забыл, негр? – продолжал напирать на него бритоголовый.

Под издевательское хихиканье приятеля бритый взял Луппе за грудки и замахнулся кулаком. Луппе зажмурился и ощутил удар. Не чувствуя боли, он просто дрожал от страха, а бритоголовый, наслаждаясь своим превосходством, бил его в грудь и тихо посмеивался. Удар, еще удар… каждый эхом отдавался в голове Луппе.

– Не трогай его! Слышишь?! Не трогай! Ты, дебил!

Бритый отпустил Луппе и обернулся. Прижав к груди кота, ему навстречу бежала Вика и громко визжала.

– Отпусти Луппе, придурок!

Луппе пришел в себя и, воспользовавшись моментом, выскользнул в калитку, что было сил рванув к своему дому. Только забежав во двор, он оглянулся и перевел дыхание. Отдышавшись, Луппе сел на крыльцо и, хлюпая носом, подавленно уставился перед собой.

По двору уныло бродили ободранные куры, за которыми пристально следил огромный белый петух. Он прохаживался между своими женами и важно кудахтал. Внезапно он изловчился, запрыгнул на одну из них и принялся неистово топтать, выдирая клювом перья из ее холки.

Курица истошно закричала. Луппе стало ужасно жаль бедняжку. Преисполнившись злостью на жестокого петуха и безудержным желанием его наказать, он схватил длинный кленовый прут, служащий кнутом для коровы, и ринулся на помощь несчастной.

Несколько минут он гонял петуха по двору, вымещая на нем накопившуюся за день злость и наказывая не только за пернатую подругу, но и за свои обиды, в которых тот был неповинен. Отбросив прут в сторону, он снова сел на крыльцо, отдышался, скрестил руки на коленях и положил на них голову. В этом положении Луппе просидел около получаса. Он думал о своей жизни, о том, как все неудачно складывается, о том, какой он беспомощный, и о том, что ему совсем некому помочь.

Вдруг куры как по команде подняли головы и уставились на калитку, которая медленно открылась. Через мгновение во двор вошла Вика.

Луппе закрыл лицо ладонями. Вика уверенно подошла к нему и села рядом.

– Больно было? – спросила она.

Луппе покачал головой.

– Он дебил… он на учете стоит, я все маме расскажу, она его шлангом отстегает, чтоб неповадно было.

Вика запустила руку в карман и достала две конфеты, одну из которых протянула Луппе.

– На вот, возьми, мятная…

Луппе развернул карамель и запихнул себе в рот. Через минуту ему стало значительно легче.

– Ты кота не посмотрел, – вздохнув, сказала Вика, а затем, скрестив руки на груди, нахмурилась. – Этот Лешка дебил…

– У меня тоже кошка есть, – тихо произнес Луппе, – она с бантиком играет…