Доктор посмотрел на кошелек и брезгливо поморщился.

– В этом нет решительно никакой необходимости. Я всего лишь выполняю свой долг, и более того, господин граф уже оплатил все возможные издержки. А теперь, молодой человек, прошу Вас удалиться – не люблю, когда стоят над душой во время работы.

Рауль моментально покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Прошло около часа, прежде чем доктор вновь предстал перед Раулем, который все это время беспокойно расхаживал по коридору.

– Все в порядке, – с легкой улыбкой произнес доктор, протягивая Раулю извлеченную пулю. – Хотя с таким богатым опытом, это для него не более чем царапина.

– Не совсем вас понимаю, – озадаченно ответил Рауль.

Доктор с удивлением посмотрел на него.

– Я думал, вы в курсе подвигов вашего товарища.

Рауль с удивлением уставился на доктора.

– Такого количества шрамов, причем на любой вкус, мне еще видеть не приходилось, а поверьте, я многое повидал.

Доктор еще раз взглянул на «мистера суровость». – Все должно быть хорошо, – обнадеживающе произнес он. – Завтра я навещу вас, чтобы проведать нашего больного, а сейчас очень бы хотел вернуться в свою кровать.

– Вы даже не представляете, как я признателен вам, позвольте хотя бы проводить.

Доктор решительно замахал руками. – Даже не думайте, ваше внимание для него сейчас более необходимо.

Он попрощался и вышел.

Проводив доктора, Рауль заглянул к «мистеру суровость» и, убедившись, что с тем все в порядке, уединился на своем балконе. Присев в кресло, он откинулся к спинке, а ноги закинул на небольшой табурет, принесенный специально для этой цели. Звездное небо, безразлично взирающее на него, помогло расслабиться и спокойно поразмыслить о произошедших событиях. Только сейчас, в уединении, когда самое худшее было позади, он смог честно признаться, насколько сильно испугался потерять «мистера суровость». Дело было даже не в том, что тот являлся для него самым близким человеком, а в зависимости, которую Рауль ощущал. Он отчетливо понял, что в первые моменты после выстрела его охватил не страх за «мистера суровость», а страх за себя, страх одиночества и необходимости самому принимать решения и распоряжаться своей судьбой.

Внезапно Рауль осознал, что все решения, за свою недолгую жизнь, он всегда согласовывал с «мистером суровость», или ждал от него конкретных наставлений. Это привело к тому, что его жизнь превратилась в черновик, который при необходимости он мог переписать на чисто, если «мистер суровость» обнаружит ошибки. С одной стороны, это делало жизнь более комфортной и безопасной, поскольку «мистер суровость», безусловно, обладал более богатым жизненным опытом и позволял своему юному другу пользоваться плодами этого опыта совершенно бесплатно, но с другой стороны, это погружало Рауля в тепличные условия и не позволяло выработаться жизненному иммунитету, который впоследствии должен был закалить характер, сформировать несгибаемую волю и научить преодолевать невзгоды.

«Сейчас самое время», – подумал Рауль. – Отныне все решения буду принимать исключительно сам и действовать как сочту нужным. Это моя жизнь, и проживу я ее по-своему, со всеми взлетами и падениями.

Неожиданно перед глазами всплыл образ Троя. «Вот кто не боится жить по своим правилам, рисковать, нести ответственность за неверные решения и двигаться в соответствии со своим внутренним компасом» – подумал Рауль.

Его охватила волна зависти, лицо стало чрезвычайно серьезным, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Я непременно тебя поймаю, чего бы мне это ни стоило, и все узнают кто такой Рауль де`Вердер, – холодно произнес он.