Заложники судьбы Велес Дубов

Стояла непроглядная ночь. Плотные тучи на небе заслоняли даже самые яркие звезды. В душной атмосфере, готовой в любой момент разразиться ливнем, ощущалась трагическая предопределенность чего-то сурового и тревожного.

Единственным светлым пятном на фоне вездесущего мрака оставалось окно небольшого двухэтажного дома, расположенного на скалистом выступе отвесной каменной гряды над самой кромкой прибоя. Прямо под ним разъярённый океан, обрушивался всей своей мощью на каменистый берег и покрывал прибрежную линию бурлящей пеной своего бессилия.

От края утеса начинались густые джунгли, плотный монолит которых прорезала едва заметная дорога, ведущая к дому на краю обрыва. Подступающий практически вплотную монолит дикой растительности упирался в небольшой сад с коротко стриженным газоном и несколькими крупными кустами жасмина, источающих свой пьянящий аромат на многие метры вокруг. Подобные признаки окультуривания по сути были единственным барьером, позволяющим провести разграничительную черту между дикой природой и очагом цивилизации, привнесенной человеком.

Напряжение стихии словно передалось атмосфере дома, где, несмотря на поздний час, его обитатели находились в состоянии, далеком от спокойствия и умиротворения, больше подходящих для этого времени суток.

– Ах, Габриэль, я все же не пойму, в чем была причина так настойчиво просить о встрече, наверняка что-то случилось… А может, он все узнал? Хотя это будет к лучшему. Я больше не могу находиться в этой лжи и отравлять ею людей, которые так сильно любят меня, этому необходимо положить конец.

– Мисс, неужели вы решили все рассказать?

– Да, – глубоко вздохнув, ответила белокурая девушка. Ее прелестное лицо было искажено тревогой, граничащей со страхом, но даже несмотря на внутренний мандраж и очевидное беспокойство, она выглядела в высшей степени восхитительно, а ее ночной полупрозрачный пеньюар только подчеркивал это, обнажая все прелести ее шикарной фигуры.

– Надеюсь, вы понимаете, что рискуете навлечь на себя беду? Если месье Люк еще может повести себя как достойный человек, то от господина Маркуса можно ожидать чего угодно, даже самого худшего! – с искренним участием ответила ее собеседница.

Вторая женщина выглядела менее эффектно, отчасти из-за достаточно серого бесформенного одеяния и светлого чепчика, покрывающего верхнюю часть головы, а отчасти из-за более солидного возраста и как следствие успевших выступить на лице морщин.

– Значит, так тому и быть, я это заслужила, – со смирением ответила белокурая красавица.

– У кого из них по-вашему больше шансов быть отцом? – после небольшой паузы спросила Габриэль.

– Понятия не имею, – прикрыв лицо руками, еле слышно прошептала девушка и, подойдя к окну, устремила взор на зарождающуюся бурю и безумство океана. – Я прекрасно понимаю, как это выглядит в твоих глазах и будет выглядеть в глазах всех остальных.

Она сильно стиснула губы.

– Да, я бесстыдна и порочна, и любой из вас имеет полное право осуждать меня, да что греха таить еще совсем недавно я бы и сама осудила любую особу, оказавшуюся в моем положении, но сейчас…

Её глаза увлажнились, и она обернулась к своей служанке с безмолвной мольбой о сочувствии.

– Не испытываю никаких угрызений совести и обернись время вспять, я бы без малейших сомнений повторила все вновь.

– Ну что вы, мисс Эсмеральда, – поспешила ее утешить Габриэль, – я даже и не думала вас осуждать, единственное, что меня беспокоит так это реакция ваших кавалеров и последствия, которые могут последовать.

– Успокойся Габриэль, что бы ни случилось, убеждена тебя это не затронет. Маркус и Люк, несмотря на все различия, имеют нечто общее – благородство. Поэтому ты можешь быть спокойна, а я свой крест должна вынести до конца, каким бы тяжким он не оказался.

– Ах, моя бедная мисс, – произнесла Габриэль с искренней заботой, подойдя к своей госпоже и нежно обняв за плечи. – Бог милостив, вот увидите, он обязательно поможет.

Они простояли несколько мгновений молча. Затем Эсмеральда, сбросив оцепенение, выпрямилась и отстранилась от своей верной служанки.

– Я сообщу им все как есть, а дальше пусть Господь решает мою судьбу. Я безропотно приму все, что он пошлет.

– Мисс, может не стоит действовать так опрометчиво? – с тревогой в голосе спросила Габриэль. – С вашего позволения, из этой ситуации можно выйти почти ничем не рискуя, если заранее определиться, кто из ваших ухажёров будет наиболее предпочтителен в роли будущего отца.

– Нет! – решительно прервала ее Эсмеральда. – Я поступила некрасиво, если не сказать подло, но видит Бог, мои действия не были продиктованы низменными желаниями, или женским капризом. Каждый из них необходим мне как воздух, без которого я не смогу жить. Не знаю, с какой целью небеса так издеваются надо мной, но имей я два сердца, без раздумий вручила каждому из них по одному, но выбрать, кому отдать то единственное, что бьется одинаково сильно и в отношении одного и другого, не могу. Если уж судьбе угодно, пусть разлучит сразу с обоими.

Повисшее молчание прервал внезапный стук в дверь. От неожиданности Эсмеральда вздрогнула.

– Кто это может быть в такой час? – с тревогой спросила она, судорожно хватая свой халат и спешно накидывая на плечи.

– Не могу знать, мисс. Мне открыть?

– Только если это не опасно, – ответила она, плотнее укутываясь в халат.

– Конечно мисс, – с легким изумлением произнесла Габриэль и направилась к двери.

Эсмиральда же замерла в ожидании возле окна.

Холл первого этажа, где происходила их беседа, был лишен громоздких предметов интерьера, таких как шкафы и тумбы, что делало его довольно просторным и позволяло наблюдать практически из любой точки за входной дверью и гостями, как пришедшими, так и уходящими. Единственное, что явно не вписывалось в довольно понятный интерьер первого этажа, так это большое количество ящиков с ромом, хаотично расставленных вдоль правой стены. Такое наличие крепкого и явно мужского напитка откровенно намекало, что к хозяйке дома и ее служанке он не имеет никакого отношения.

Тем временем Габриэль подошла к двери и уже собиралась спросить: «Кто?», как мужской голос по ту сторону опередил ее.

– Габриэль, открой, это я.

Очевидно узнав голос, она безропотно выполнила просьбу и отворила дверь. На пороге стоял высокий, широкоплечий мужчина, чье округлое смуглое лицо расплылось в улыбке. Между тем его слегка приплюснутый нос и разбитые губы указывали на то, что это лицо за свою жизнь повидало многое. Одет он был в белую парусиновую рубаху, заправленную в черные штаны свободного кроя, подпоясанные красным платком, играющим роль ремня, а на ногах сидели высокие походные сапоги коричневого цвета, доходившие чуть выше колен.

– Господин Маркус? – удивленно произнесла Габриэль, явно не ожидая такого гостя. Она тут же отпрянула от двери, давая ему возможность войти.

– Сколько раз повторять, не называй меня господин, от этого обращения меня тошнит.

Его глаза быстро скользнули по комнате и остановились на Эсмеральде. В полумраке она выглядела особенно восхитительно. Их взгляды встретились.

– Ты? Что ты здесь делаешь? Я думала, ты занят поисками своих сокровищ.

– Мое единственное сокровище – ты, – произнес он с вожделением и стремительно приблизился к ней. Одна рука скользнула по ее талии и притянула к себе, а другая нежно обхватив голову, не позволила отстраниться. Мгновение он зачарованно смотрел на нее, а затем, сжав в руке волосы, слегка запрокинул голову и страстно поцеловал.

– Постой, постой, – запротестовала Эсмеральда, едва ей удалось высвободиться из его объятий и перевести дух. – Ты же должен был готовиться к отплытию, или ты вернулся за этим? – и она указала в сторону ящиков с ромом.

Маркус в недоумении отпрянул от нее.

– Знаешь, твоя загадочность и непредсказуемость всегда сводили с ума, но порой ты перегибаешь палку. Ты же сама просила о встрече, однако едва я явился, прошмыгнув под самым носом английских патрулей, спрашиваешь, какого черта я приперся?! Дорогуша, играй, да не заигрывайся.

Добродушная улыбка, еще секунду назад озарявшая его лицо, мгновенно превратилась в гримасу грозного возмущения.

На лице Эсмеральды отразилось искреннее удивление.

– О чем ты говоришь?

Казалось, еще немного, и Маркус впадет в бешенство. С явным раздражением он сунул руку в карман и извлек аккуратно свернутый лист бумаги. Быстро развернув он поднес его к лицу Эсмеральды. Едва она бросила взгляд на письмо, ей стало дурно, и она чуть не потеряла сознание. Это действительно было ее письмо, но адресованное Люку, и более того, она намеревалась отправить его не ранее чем через день.

Дело в том, что, осознав своё щепетильное положение и не желая поступать против совести, Эсмеральда решила сперва рассказать обо всем Люку, как натуре более мягкой и склонной к сопереживанию. Она не ждала прощения, или жалости, ей просто хотелось попытаться объяснить то, что как человек более тонкой душевной организации он имел больше шансов понять, чем этот грубый и дерзкий, но не менее дорогой ее сердцу мужчина. Однако теперь выбирать не приходилось, жизнь сама бросила кости и распорядилась вместо нее очередностью событий. В столь резко меняющихся обстоятельствах Эсмеральда даже не успела задуматься, как указанное письмо оказалось ни у того получателя, да еще и раньше срока.