– Коитус?

Я подмигиваю и веду Мельника в отдел рисовальщиков:

– Строгим движением карандаша художник нарисовал кружок. От него протянул в стороны две тонкие линии – цепочка. В кружке он вывел замысловатый узор с пухлыми шишечками – бриллианты. Для красоты он поработал с тенями и наметил контуры идеальной женской шеи. На этом образ будущего колье завершён. Свернув листок пополам, художник сунул его в карман джинсов и отправился курить во внутренний двор ювелирного завода. – Намекаю Мельнику на нашего лысого художника, выкуривающего две пачки в день. – 3D-модельер воссоздал рисунок на компьютере в специальной программе. Присмотревшись, он немного изменил конфигурацию узора внутри подвески, потому что иначе нельзя будет закрепить сто пятнадцать крошечных бриллиантов. Только сто или восемьдесят пять большей каратности, но это не очень красиво. Модель колье, не сразу и с замечаниями, касающимися оригинальности, согласовал художественный совет, утвердив своё решение в протоколе тремя подписями.

Мы заглянули в большой кабинет, где страшноватые братья-принтеры делали свою работу. Чух-чух – пластиковые гермафродиты трудятся не потея. Над ними девочка-оператор, снимающая процесс на телефон.

– На 3D-принтере шлёпнули модель в полимере, после чего прокипятили в спирте, чтобы избавиться от лишнего шлака. Получилась нечто вроде дешёвой детской игрушки, которую втюхивают на кассах супермаркетов. Её сходство с игрушкой базируется ещё и на том, что она крепится на «ёлку» – специальный держатель для полузрелых изделий. – Я пошевелил рукой «ёлку» с сохнущими модельками. – Он и она танцуют – им пофигу на «ёлки».

Мельник везде пригибался и в некоторые отделы и цеха входил бочком. А я вертелся вокруг него, как голодный кот.

– В литейном цехе полимерная модель вытапливается и заполняется серебром – единственным прочным металлом, позволяющим продолжить дальнейшую работу.

Литейщики, похожие в своих очках на пилотов, спросили, чего нам надо. Мельник презрительно отмахнулся, и мы двинулись дальше по коридору.

– После этого из изделия вытапливается лишний полимер в опоке, а само изделие отстригается от «ёлки» – получается «сухая» модель. В этом возрасте будущему колье выдают документы и наделяют обязанностью обрести красоту. Ему добавляют посадочные места для бриллиантов и взвешивают для учёта. – Иголочкой я проверил глубину посадочного места в одной из серёжек с ещё не спиленным литником.

– Наше колье – штучное, поэтому его не будут на «восковке» размножать в восковочных инжекторах, а сразу приступят к полировке, зальют золотом и спилят литники.

Мы в шлифовальном цехе. Мельник всегда слегка робеет перед Татьяной (жена моего друга Мишки). У неё самые ценные руки – она умеет всё. И теперь, глянув на нас, она коротко просит: «нафиг отсюда!» и добавляет ещё что-то, но слова утопают в заводском шуме.

– Далее кое-что интимное: наряд кольца. Вот тут, вдыхая золотую пыль, модель зачищают от производственных заусенцев и прочих неприятностей. Потом закрепщик, – я указал на себя, – инкрустирует в колье сто пятнадцать бриллиантов, закупленных в Индии геммологом – парнем, до сих пор не верящим в своё счастье заиметь работу, позволяющую на халяву раз в месяц летать в Индию или Дубай за крошечными осколками бывшего алмаза. Впрочем, мало кто способен держать в голове всё разнообразие характеристик камней, отличать их чистоту на глаз и, главное, заикаясь от нервного передвижения, доставлять их в наш город через половину планеты. Ещё при покупке камней геммолог ориентируется на рапапорт – это такая хрень, благодаря которой определяют стоимость бриллианта.