– Осталось одно место.

Внутри меня все ухнуло.

– Зинаида Ивановна, голубушка, я вас очень прошу!

– Вы летите или нет? – она строго смотрит из-под очков.

Я смотрю на Любу. Девушка молчит, померкла.

– Лечу! Регистрируйте!

Получаю посадочный и отвожу Любу в сторонку. Говорю, что мне очень надо лететь. В Москве рухнула опора. Она под большим напряжением. Без света вся стройка встала. Говорю, что найду ее в Москве.

– Люба, запиши мой телефон, давай свой!

Она сначала молчит, потом диктует свой номер. Звоню на него, чтобы мой номер записался в памяти ее телефона.

Объявили посадку. Люба провожает меня до двери аэровокзала, дальше ее не пускают. Целую ее в щеку и иду, все время оглядываясь, через летное поле к самолету. Из-под моих ног выскочила курица. Что она делает на поле в дождь? Оглядываюсь назад – двери затворили.

Смешно. Выход на посадку закрыли, а другие двери из аэровокзала открыты, и через них беги до любого самолета. И Люба так может. Догадалась бы. Увидел бы ее еще раз.

Последним поднимаюсь по трапу, снова оглядываюсь – Любы не видно. Сажусь на свое место у иллюминатора. Смотрю в него и ничего не различаю из-за водной пелены. Стюардесса показывает, как пользоваться спасательным оборудованием, потом проверяет ремни.

Срываюсь с места, поднимаю соседа, хватаю с багажной полки рюкзак и бегу по салону, чуть не сшибая бортпроводницу.

– Извините, я не могу лететь.

Стюардесса расставляет руки, пытаясь меня удержать, но я вырываюсь и прошу открыть дверь. Меня выпускают, и вовремя! Трап уже начал отъезжать. Бешено машу водителю. Он останавливается, подъезжает снова. Сбегаю по трапу на зеленую, яркую траву и мчусь к аэровокзалу. Навстречу мне бежит какой-то пузатый человек в мокром костюме и шляпе с опавшими полями с прижатым к животу портфелем. Вместо меня, наверное.

У входа в аэровокзал стоит допотопный пазик. Врываюсь в здание, бегу, огибая людей к «нашей» стеночке. Любы не видно. Оглядываюсь вокруг – пассажиры лежат, сидят, пьют чай, занимаются своими делами. Любы нет нигде. Звоню – ее номер не доступен.

Бегу к справочной. Вместо тети Зины сидит другая женщина.

– А где Зинаида Ивановна?

– Закончила смену и уехала.

– Вы не видели тут девушку? Светленькую такую? Красивую…

– Я тут не за этим сижу.

Возвращаюсь к «стеночке», спрашиваю старика-сову:

– Вы не видели, куда подевалась девушка, светленькая такая, Любой зовут? Мы с ней ночевали здесь.

Старик-сова смотрит на меня из-под бровей-козырьков как в первый раз и молчит. Тут я слышу за спиной дребезжащий голос и оглядываюсь. Это старуха его:

– Глухой он. Краля твоя так рыдала, что диспетчерица ее к себе домой забрала. Я видела, когда в туалет ходила.

Выбегаю из аэровокзала, но пазик уже уехал. Узнаю, у работников, что автобус ходит раз в сутки: «Где живет тетя Зина? В Шмеленках, километров десять отсюда будет».

Пристегиваю на поясе рюкзак и пускаюсь бегом по дороге.

«Тебя уволят! Выпрыгнул из самолета из-за девчонки. Думаешь, не знаю? Замотался бы в Москве и думать бы забыл про нее. Да и как жить на два города? Эта девушка с характером. Едет в Москву учиться! А потом вернется в свою Сибирь и будет реставрировать иконы. А ты? Поедешь жить в Красноярск? Столичный перспективный жених, с машиной, с собственной квартирой. Ты же бесишься от всего, от пробок, от любого затыка на работе. Кофе убежит – уже бесишься! Идешь в поход, а обставляешь себя всеми удобствами. Ты же обрадовался, что осталось одно место на самолет. Ничего не пришлось бы решать. А теперь сам не рад».

Говорю сам с собой и бегу. Дождь все льет, никак не угомонится. Километре на третьем, вижу, что пазик почему-то съехал с шоссе на боковую грунтовку. Сошел с асфальта за следами протектора. Мешок что-ли тащили… Слышу, вроде стонет кто-то в кустах. Мужчина! Голова разбита. Живой!