Захребетник – Меж двух эпох Вадим Носоленко

Название: Захребетник – Меж двух эпох

Пролог: Последняя капля

Ночной клуб «Империя» в самом центре Москвы содрогался от музыки. Басы били по ушам и внутренним органам, заставляя сердце биться в такт трекам модного диджея, а в висках пульсировала кровь, смешанная с дорогим алкоголем.

Краснолицая толпа богатеев вздымала руки вверх, извиваясь в судорожных движениях, призванных имитировать танец. Маргинально элегантные парни в брендовых костюмах на полураздето-спортивный манер строили из себя акул шоу-бизнеса, а девушки в микроскопических платьях имитировали интерес к их рассказам, периодически поглядывая на их часы стоимостью с однушку в спальном районе.

В эпицентре этого веселья находился Павел – рослый тридцатилетний мужчина с небрежной модной стрижкой и в джинсах, чья цена могла прокормить среднестатистическую семью примерно месяц. Пятым по счёту бокалом виски он салютовал своим приятелям, таким же золотым мальчикам с банковскими картами отцов и полным отсутствием трудового стажа.

– За что пьём? – пролаял он, перекрикивая музыку.

– Как за что? За свободу от обязательств! – отозвался его товарищ Витёк, потрясая в воздухе бокалом так, что шампанское выплёскивалось на танцующих рядом девушек. – Мой предок опять давил про работу в компании. Три дня давил, прикиньте!

– Это потому что у тебя нет правильного подхода, – самодовольно ухмыльнулся Паша, прищурившись. – Мой батя уже даже намекать не пытается. Понял, что бесполезно!

– Как ты его дрессировал? – заржал Витёк. – Поделись технологией!

– Главное, чтобы он понял – ты ни при каких обстоятельствах не собираешься вписываться в его правила игры. Предки должны усвоить: их дело – обеспечивать, наше – наслаждаться жизнью. Прошлый раз батя попытался меня в офис затащить, так я такую пьянку закатил, что секретарша уволилась!

Друзья заржали, хлопая его по плечам. Паша расплылся в довольной улыбке. В их тесном кругу он считался признанным экспертом по вопросам «свободы от родительского угнетения». Его способность виртуозно манипулировать отцом, который, несмотря на внешнюю суровость, раз за разом шёл на уступки, стала уже притчей во языцех.

– А потом вы что, поругались? – спросил кто-то из новеньких, присоединившихся к их компании недавно.

– Скорее он сдался, – хохотнул Паша. – У нас с ним договор: я не позорю фамилию на публике, а он не лезет с нотациями. Его максимум – это попросить «хотя бы иногда звонить матери».

Эта фраза вызвала новый взрыв хохота. Паша с довольным видом опрокинул в себя очередную порцию виски, чувствуя, как жидкость обжигает горло. Сцена наполнялась легендарностью в его воображении, словно он был героем-рассказчиком у костра.

Но тут его взгляд упал на новенькую официантку – хрупкую блондинку, совсем ещё юную, с испуганными глазами и подносом, заставленным коктейлями. Девушка лавировала между танцующими телами с ловкостью человека, который понимает, что от сохранности этих напитков зависит её зарплата.

«Идеальная мишень», – мелькнуло в затуманенном алкоголем сознании Паши.

Повинуясь внезапному импульсу, он выставил ногу как раз в тот момент, когда официантка проходила мимо их столика. Её грациозный танец между телами закончился эффектным падением. Поднос взлетел вверх, а его содержимое красочным водопадом обрушилось на ближайшие столики и их обитателей.

– Ой, ты не смотришь, куда прёшь! – с деланным возмущением воскликнул Паша, глядя на распластавшуюся на полу девушку с таким видом, словно это она была виновата в происшествии.

Рядом заржали друзья, кто-то даже начал снимать происходящее на телефон для Instagram-сторис.

Девушка, шокированная, пыталась подняться, собирая осколки бокалов. Её руки дрожали, а в глазах стояли слёзы.

– Простите, – пробормотала она. – Я… Я всё уберу.

– Да уж постарайся! – Паша смотрел на неё сверху вниз, наслаждаясь собственной властью. – А то за испорченные туфли будешь мне из своего кармана платить. Они стоят как твоя месячная зарплата.

Издевательски растягивая слова, он перечислял бренды своей одежды, делая ударение на каждом, словно перечислял титулы. Вокруг собралась небольшая толпа, привлечённая конфликтом. Кто-то снимал, кто-то хихикал, но большинство просто наблюдало – с тем особым равнодушием, которое страшнее злорадства.

Именно в этот момент в клубе появился Виктор Андреевич Воронцов – генеральный директор крупной строительной компании и, по совместительству, отец Павла. Несмотря на поздний час, он был безупречно одет в деловой костюм. Лишь красные от недосыпа глаза и залегшие под ними тени выдавали усталость.

Он прошёл через толпу, раздвигая зевак, и остановился прямо перед сыном. Виктор Андреевич окинул взглядом картину: распластавшуюся на полу официантку, осколки бокалов, расплывающиеся по полу лужи алкоголя, улюлюкающую толпу и своего сына в эпицентре этого безобразия.

– Паша, – голос его звучал негромко, но сын услышал его даже сквозь грохот музыки. – Собирайся, мы уезжаем.

– А-а-а, па-а-ап, – протянул Паша, моментально почувствовав себя нашкодившим пятиклассником, хотя было ему тридцать. – Ты как здесь? У тебя что, жучок на мне стоит?

Виктор Андреевич не ответил. Он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, извлёк оттуда несколько крупных купюр и протянул официантке.

– Прошу прощения за поведение моего сына, – сказал он, помогая девушке подняться. – Надеюсь, этого хватит, чтобы компенсировать ущерб и моральный вред.

Официантка, всё ещё дрожащая и испуганная, пробормотала слова благодарности и поспешно ретировалась. Виктор Андреевич повернулся к сыну:

– На выход. Немедленно.

Павел попытался возразить, но что-то в глазах отца заставило его промолчать. Он неохотно поднялся, пошатываясь, и поплёлся к выходу, провожаемый удивлёнными взглядами своих приятелей.

Чёрный представительский автомобиль мягко покачивался на волнах ночного трафика. Виктор Андреевич сидел на пассажирском сиденье, повернувшись к сыну, который развалился на заднем.

– Ты превращаешься в чудовище, – тихо сказал отец после долгой паузы. – Эта девочка могла пораниться осколками. Она ни в чём не была виновата.

– Да ладно тебе, пап, – отмахнулся Паша. – Ничего с ней не случилось. Ты ей денег дал, всем довольны.

– Всем? – Виктор Андреевич смотрел на сына тяжёлым взглядом. – Ты думаешь, её радость от денег перевесит унижение? Ты вообще понимаешь, что сделал?

Паша закатил глаза.

– Опять нотации. Слушай, давай без этого. Мы же договорились.

– Договорились? – тон отца стал ледяным. – О чём, Паша? О том, что ты будешь издеваться над людьми, а я – платить за твои развлечения? Я воспитывал не это.

– Да что я такого сделал-то? – возмутился Паша. – Подумаешь, споткнулась она. С кем не бывает?

– Нет, сын. Она не «споткнулась». Ты ей подставил ногу. Я видел это, – отец смотрел прямо на него, и Паша впервые за долгое время почувствовал укол совести. – И это последняя капля.

В машине повисла тяжёлая тишина. Только шорох шин по асфальту и тихое дыхание водителя, который тактично делал вид, что не слышит разговора.

– Что ты имеешь в виду? – Паша почувствовал тревогу. Обычно после подобных выходок отец отчитывал его, они мирились, и всё возвращалось на круги своя. Но сейчас что-то было не так.

– Тебе тридцать лет, Паша, – устало сказал Виктор Андреевич. – У тебя нет ни образования, ни работы, ни собственного жилья. Всё, что у тебя есть – это моя кредитка и моя фамилия. И ты используешь их, чтобы издеваться над людьми.

– Я не…

– Молчи, – отец поднял руку, останавливая его. – Я больше не буду твоим спонсором. С завтрашнего дня ты едешь к бабушке в деревню. На всё лето. Поживёшь там, поработаешь физически. Научишься уважать чужой труд.

– Что?! – Паша едва не подпрыгнул на сиденье. – Какая деревня?! Какая бабушка?! Пап, ты с ума сошёл?!

– У тебя два варианта, – спокойно продолжил отец. – Либо ты едешь в деревню и работаешь там всё лето, либо я перестаю тебя содержать. Совсем. Решай сам.

Паша смотрел на отца, ожидая, что тот улыбнётся и скажет, что это шутка. Но Виктор Андреевич был серьёзен как никогда.

– Ты не можешь так со мной поступить, – наконец выдавил Паша.

– Могу, – спокойно ответил отец. – И сделаю это. Для твоего же блага. Решай.

Паша отвернулся к окну, сжав кулаки. В голове проносились варианты: устроить скандал, убежать, пообещать исправиться… Но что-то подсказывало ему, что на этот раз отец не отступит. И если он откажется ехать в деревню, то окажется на улице – без денег, без поддержки.

– Я поеду, – процедил он сквозь зубы. – Но ты об этом пожалеешь. Я там такое устрою…

– Поживём – увидим, – ответил отец, отворачиваясь. – А пока отправляйся домой и собирай вещи. Автобус в шесть утра.

Паша впервые заметил седину в волосах отца. Когда она появилась? И эти усталые глаза – разве они всегда были такими? На мгновение ему показалось, что перед ним сидит совсем другой человек – не всемогущий отец, способный решить любую проблему, а обычный мужчина средних лет, измученный работой и непутёвым сыном.

Но момент уязвимости быстро прошёл. Паша снова надел на лицо привычную маску безразличия.

– Дай только срок вернуться, – прошипел он, глядя в окно. – Я тебе это ещё припомню…

Сосновка… Само название звучало так, будто эта деревня родилась в голове уставшего школьника на уроке географии – того самого, что вечно смотрит в окно, подперев голову рукой, и мысленно складывает незамысловатые слова из облаков. Пейзажи тут были словно открытка из девяностых: покосившиеся избушки, подпертые не столько бревнами, сколько отчаянной надеждой их обитателей на лучшую жизнь; петухи, которые орали так истошно, будто им платили за переработку по двойному тарифу; стадо флегматичных коров, методично пережевывающих не столько траву, сколько вселенскую скуку вместе с ней.