Пока Дарёна ходила, в избе зажгли несколько лучин, разгоняя неторопливые сумерки, подкатили к печи колоду, которую Федот использовал вместо верстака, когда чинил упряжь. Глашка подсела к одной из лучин со штопкой, девочки на полатях затаились как мышки. Тёткин дом так и не стал Дарёне родным, ей постоянно напоминали, что она всего лишь приживалка, но сейчас всё было немного по-иному. Как будто это она, Дарёна, объединила всех, кто находился под крышей одним делом. Это была заслуга бабушки, конечно, но сказку она стала рассказывать ради Дарёны. Хотелось бы Дарёне однажды оказаться на её месте! Собрать в родном любимом доме свою семью и рассказать самую настоящую чудесную сказку.

– Далеко-далеко, – начала баять бабушка, когда Дарёна села рядом с ней на лавку, – есть чудесный остров Буян. Живут на нём чудесные люди, и прозывают их чудами, потому что как иначе их прозвать, коли они чудеса умеют творить. Они красивые все, как царицы и князья, они знают имена всего на свете и не терпят несправедливости.

Дарёна подтянула колени к груди, положила на них голову и прижалась к тёплому боку печи. Ей одновременно хотелось и закрыть глаза, чтобы под веками стали проступать образы прекрасных чудов, и – смотреть, как бабушка сначала обтёсывает топориком с чурбачка кору, а потом рисует по нему углём контуры игрушки.

Сказку эту Дарёна очень любила. Была она про то, как проникла Смерть обманом в терем Весны, отравила её мёртвой водой, заперла в хрустальном гробу. Как потом заставила людей признать её царицею, и тогда на белом свете наступила зима. Как только чуды смогли Весну найти и спасти, а птицы – живой водой её отпоить. Как, пока спала Весна, велел царь чудов птицам к людям летать и рассказывать, что спасение их близко. Как радовались люди птицам и пожелания для Весны передавали. Как под птичий щебет она и проснулась. Да только не собиралась Смерть отступать, ведь люди сами её царицею назвали.

Размеренным речитативом тёк бабушкин голос, тихонько тюкал по дереву топорик, обтёсывая по намеченным линиям простенькую фигурку, плясали по полу длинные тени. Тепло, знакомый голос и размеренный стук топорика делали своё дело, Дарёну разморило. Она сильнее привалилась к печи, закрыла глаза, позволив превратиться отсветам огня на обратной стороне век в чудов на могучих конях, красавицу Весну в голубом сарафане, птиц с золотым опереньем. Бабушка сменила топорик на обычный нож, стала доводить заготовку до ума. Продолжила рассказывать про то, как пришлось признать Смерти, что наравне они две царицы, Весна да Смерть, значит, и делить им терем и правление. С тех пор и повелось, что приходит в мир зима во время правления Смерти. А Весна в это время прячется у чудов на острове Буяне. Когда минует опасность, отправляют люди к Весне птиц, чтобы она знала, что пора ей в свои права вступать. Любимы с тех пор птицы и у чудов, и у Весны, и говорят, если сделать на Новый год фигурку птичью да загадать ей три желания от души и чистого сердца, то птичка может их чуду какому нашептать и он исполнит.

На полати Дарёна взобралась с новой птичкой за пазухой, как раз перед тем, как в избу вернулась сестрица. Хорошо, что она ничего не успела увидеть! Дарёна забилась в противоположный от младших девочек угол, оставляя Марыське место посередине. Подумала, что не так уж и плохо начинается новый год. Ещё и оттепель – это же тоже хорошо, значит, совсем скоро станет тепло и можно будет скинуть надоевшие за зиму лапти и бегать босиком. Дарёна улыбнулась, закрыла глаза. Снились ей в этот раз летящие по ночному небу золотые птицы.