– Без толку это всё, – продолжил он, чавкая огурцом. – Не выживет девчонка ночью в лесу.

– Ну и пёс с ней, с дурой, – ругнулась тётка. Загромыхала горшками у печи. – Не могла пару дней подождать, пока новоселье справим, а потом бы уже к лешему обниматься бежала!

Федот перестал хрустеть, некоторое время было слышно только тёткину возню. Пока она переставляла горшки, Дарёна рискнула подвинуться, не боясь выдать себя. Ей давно хотелось сесть так, чтобы от луны её закрывал конёк крыши.

– Нельзя завтра праздновать, – наконец сказал Федот. Хотел добавить что-то, но тётка от души грохнула горшком.

– Ошалела, полоумная? – гаркнул дядька. – Ты чего?

– А того! – змеёй прошипела тётка. – Хватит! Я этого охламона и жену его неряху в своём доме терпеть больше не буду! А Забавка ещё родит, чай не старуха!

Федот не остался в долгу и шарахнул по столу так, что зазвенели сваленные там горой грязные миски.

– Ты бы ещё в день похорон новоселье назначила! – рявкнул он. – Вот то-то счастье в дом привалит!

– Я неделю назад назначила! – визгливо заорала в ответ тётка, и Дарёна привычно сжалась, хотя орали в этот раз не на неё. – А завтра поп приедет! Что, скажешь, езжай, батюшка, назад?!

– Надо будет – скажу, – огрызнулся Федот. Ох как Дарёне хотелось, чтобы он настоял на своём и никакого новоселья завтра не было!

– Скажет он! – передразнила его тётка. – Ты ещё скажи, весь праздничный ужин Забавке на поминки пожертвуешь, всё одно столько не сожрём, испортится!

Тут уже Федот не спешил соглашаться. К своему добру он, сколько Дарёна его знала, всегда относился бережнее, чем к церковным заповедям. Тётка тоже уловила заминку и продолжила:

– А если Глашка родит? Это год ждать, пока младенчик подрастёт? Не будешь же ты его до богининого посвящения в новый дом селить! Да я за тот год или Путяту прибью, или бабу его бестолковую!