«Когда ты появилась на пороге нашего дома, я был резко против брать тебя в семью. Но моя жена, почему-то, прониклась к тебе безумной симпатией и не хотела ничего слышать про то, чтобы отправить тебя в детский дом или еще какое-то подобное учреждение».

– Что? – не желая верить в прочитанное, дрожащим голосом прошептала потрясенная девушка. – Этого не может быть! Зачем он это придумал?! За что он со мной так?!

Смахнув с глаз слезы, которые мешали читать, Лиза вернулась к письму, надеясь… Все еще на что-то надеясь.

«Ты не помнила ничего, кроме того, что тебе восемь лет, даже не могла сказать, как тебя зовут. Это моя жена решила дать тебе имя Лиза. В нашем небольшом городке никто не заявлял о пропаже девочек твоего возраста и, поскольку никаких зацепок в деле не было, все розыскные мероприятия вскоре сошли на нет. По настоятельной просьбе моей жены я воспользовался своими связями, и нам разрешили удочерить тебя, хотя я, как ты уже поняла, был этому совершенно не рад. Но я очень любил Анну и пошел ей навстречу, тем более что своих детей у нас не было».

– Боже мой, так все это правда, – из горла слова вырывались каким-то сдавленным сипом.

Лиза только сейчас начинала осознавать всю чудовищность происходящего. Ее любимая мамочка была ей не родной! Зато стала абсолютно понятна раньше скрытая, а теперь явная неприязнь отца – просто он не был ей отцом. Конечно, девушку и раньше смущало, что она практически ничего не помнит до своих восьми лет – только какие-то неясные и разрозненные образы пару раз всплывали в памяти. Но мама объясняла ей, что она сильно болела, и эти последствия высокой температуры и воспаления легких так и не прошли, несмотря на все старания врачей и психологов.

А когда ей исполнилось десять, они всей семьей переехали в Питер, так как бизнес Николая, связанный с большой фармой, резко пошел в гору, и в тот маленький городок в Смоленской области они больше не возвращались никогда. Господин Румянцев не хотел напоминаний о тех временах, когда он был бедным и никому не известным научным сотрудником захудалого провинциального НИИ. Поэтому ее амнезия была только в плюс. А что ей делать сейчас? Девушка вернулась к письму.

«Когда Анна поняла, что ее болезнь серьезна, и скоро ее не станет, она взяла с меня слово, что я позабочусь о тебе. Она знала, что я так и не смог увидеть в тебе дочь или хоть сколько-нибудь родного человека, но знала, что слово я не нарушу.

Я долго думал, как мне с тобой поступить. Сначала решил, что просто дам тебе доучиться, и отправлю на все четыре стороны, помогу найти работу и забуду о твоем существовании. Но потом я встретил Ксению, и мои планы поменялись. Раз уж судьба постоянно дает мне приемных детей вместо своих, приходится расставлять приоритеты. И, естественно, они в пользу будущего, а не прошлого. И сейчас мое будущее – это Ксения и ее дети.

Ты, я думаю, отлично понимаешь, что обучение вас троих в пансионе Шереметьевых – это настолько бешеные деньги, что эта сумма обременительна даже для меня. Поэтому учиться там будут Стас и Раиса. А тебе я предлагаю перейти в какое-нибудь учебное заведение попроще и желательно не в Питере (список прилагаю).

Кроме того, поддерживать с тобой отношения я не собираюсь, поэтому про положение, статус и прочие блага, к которым ты привыкла, советую забыть как можно быстрее. Если будешь следовать моим указаниям – будешь получать небольшое месячное содержание в течение ближайшего года, пока не адаптируешься к новой жизни.

Если же начнешь капризничать или, не дай бог, качать права, не получишь ничего. Искать встречи со мной и устраивать сцены также не рекомендую, если не хочешь приобрести в моем лице врага. Надеюсь, мое мнение о тебе, как об умной девочке, верное, и ты меня хорошо услышала и поняла. О своем решении сообщи моему секретарю в течение двух дней, его номер у тебя есть.