Н.Румянцев».

Бессильно уронив руку с письмом на колени, Лиза еще раз попыталась осознать произошедшее. То, что ее родители – вовсе не ее. И что та жизнь, к которой она привыкла и которая казалась ей незыблемой, закончилась в одночасье. И что ей предстоит принять решение – следовать указаниям того, кого она считала отцом и который так легко выкинул ее из своей жизни или отважиться не подчиниться и остаться здесь на условиях, озвученных Ириной Александровной.

Слез уже не было. Была опустошенность и какая-то злая решимость, которая накатила совершенно неожиданно. Нет, она не пойдет на поводу у того, кому она совершенно безразлична и которому просто нужно успокоить свою совесть перед памятью жены. Она получит этот чертов диплом пансиона Шереметьевых, чего бы это ни стоило, и покинет его стены с гордо поднятой головой, а не как побитая собака, которую выкинули за порог по причине ненадобности и плохого настроения хозяина! Девушке почему-то казалось, что мама обрадовалась бы и поддержала это ее решение. И да, она по-прежнему будет считать своей матерью Анну Румянцеву, что бы кто ни говорил, потому что так, как она ее любила, может любить только настоящая мама. А Николай Румянцев пусть идет лесом вместе со всеми своими «щедрыми» предложениями!

Приняв решение, Лиза полезла в карман форменных брюк, куда она засунула бумажку с телефоном. Ждать три дня она не собиралась. Зачем, когда все понятно? Набрав нужные цифры, она через несколько мгновений услышала знакомый голос с мягкими, но властными интонациями:

– Слушаю вас.

– Ирина Александровна, это Лиза. Я согласна на ваше предложение, – все, нужные слова были сказаны, и девушка с облегчением выдохнула.

– Хорошо, – по голосу директора было слышно, что она довольна, – тогда за выходные переедешь и с понедельника после учебы приступишь к своим обязанностям. К ним будет относиться следующее – забрать Катю из школы, она заканчивает в четыре и Сережу из садика. Сопроводить их домой, проследить, чтобы они пообедали, и Катя сделала уроки. В восемь вечера можешь быть свободна. Это в общих чертах. Подробности обговорим при встрече. Все ли понятно?

– Да, конечно, – подтвердила Лиза, затаив дыхание слушая перечисление того, чем ей придется заниматься, вроде – ничего сложного, и она должна справиться.

– Замечательно. Значит, завтра в десять утра подойдешь к коменданту общежития Анастасии Петровне. Она в курсе и проводит тебя в крыло для обслуживающего персонала, а затем поможет с вещами. Потом подойдешь ко мне в кабинет – я буду на месте до трех часов – подпишем договор.

– Да, да, – Лизе только и оставалось, что согласно кивать.

Ирина Александровна, как всегда, продумала все до мелочей.

– Тогда, до завтра, – попрощалась госпожа Шереметьева и, чуть помолчав, добавила, – ты сделала правильный выбор, девочка.

– До свидания, – попрощалась Лиза со своей собеседницей и, положив трубку, тихо прошептала уже только для себя:

– Надеюсь…

Спала Лиза, на удивление, как убитая, хотя после вчерашних переживаний ей казалось, что она всю ночь не сомкнет глаз. Открыв глаза и потянувшись, девушка с легкой грустью оглядела привычную обстановку комнаты, которую ей вскоре предстоит покинуть.

– Так, нечего кукситься, – прикрикнула она на себя, почувствовав, что глаза вновь становятся на мокром месте, – все могло быть гораздо хуже. Представь, что Ирина Александровна не захотела бы с тобой возиться?! И поехала бы ты в славный город Тамбов или Тулу, где ты вообще никто и звать тебя никак.

Ради любопытства Лиза вчера все же заглянула в список предлагаемых ей учебных заведений от щедрот господина Румянцева. Конечно, ни Москва, ни Питер там не фигурировали. Да что там, даже Нижний Новгород, Казань и Новосибирск были слишком масштабны для такой малозначительной персоны, как Лиза. Но даже и в тех городах, которые были одобрены в качестве места ее проживания, учиться ей предлагалось далеко не в лучших или престижных учебных заведениях. Это оказались какие-то бывшие техникумы или второразрядные институты, название которых никому ничего не говорит. Н-да, действительно, резкий спуск с небес на землю. Напоминание об этом вернуло девушке попытавшуюся было скукожиться бодрость.