Наконец, видимо, найдя нужную бумагу, госпожа Шереметьева обратилась к своей подопечной:

– Лиза, здравствуй. Присаживайся, пожалуйста. Нас ожидает непростой разговор и трудное решение.

Сердце девушки сжалось в ожидании дурных известий. Ладони моментально стали ледяными, а сердце застучало в груди как сумасшедшее. Она осторожно присела на стул, стоявший напротив директорского стола, и постаралась не выдать собственного волнения. Держать эмоции под контролем их тоже учили, но сейчас это было почему-то особенно трудно. Скорее всего потому, что их всегда решительная директор сейчас не торопилась начинать разговор, как будто подбирая слова и не зная, с чего начать.

– Лиза, – еще раз повторив ее имя и тяжело вздохнув, наконец произнесла Ирина Александровна, – я получила от твоего отца уведомление о том, что он больше не собирается оплачивать твое пребывание здесь.

Лиза почувствовала себя так, как будто из-под нее рывком выдернули стул, и она падает, падает, падает…

– Что? – только и смогла хрипло произнести девушка мгновенно пересохшим горлом.

Нет, она, конечно, знала, что после смерти мамы год назад, отец стал с ней очень холоден и даже запретил приезжать на выходные, настаивая на том, чтобы она их проводила в пансионе. А в каникулы, когда ей некуда было деваться, и она возвращалась в родительский дом, старался с ней не пересекаться, ссылаясь на занятость по работе. Она списывала такое поведение на сильное горевание из-за смерти любимой жены. Но полтора месяца назад, как раз во время новогодних праздников, он познакомил дочь с Ксенией, представив ту, как свою будущую жену. Он улыбался и выглядел довольным, в связи с чем Лиза начала надеяться, что папа, наконец, оттаял, и их отношения наладятся. Хотя ее сильно задело то, как быстро Николай Румянцев нашел замену ее маме.

Ксения Свиридова была приятной, тихой женщиной, с обожанием глядевшей на ее красавца-отца. Да, в свои сорок пять мужчина был хоть куда – бодр, подтянут и с благородной сединой в темных густых волосах. Дети Ксении от первого брака – Стас и Раиса – тоже, кстати, с этого полугодия учились в пансионе Шереметьевых. И если Раиса за два с половиной года еще могла чему-то научиться, то что мог получить здесь за оставшиеся полгода Стас, Лизин ровесник, было не совсем понятно. С ними, кстати, у Лизы тоже сложились вполне дружеские отношения, и именно ей Стасик изливал душу, жалуясь на судьбу, бесконечные нагрузки и репетиторов по всем предметам, которые помогут ему хоть как-то сдать летние выпускные экзамены.

Однако все эти мысли, молнией промелькнувшие в голове, не давали объяснений сегодняшнему поступку отца. То есть неродных детей от второй жены он готов обеспечивать лучшим образованием, а родную дочь – пинком под зад? Как же так?!

Сквозь все нарастающий шум в голове, Лиза расслышала слова госпожи Шереметьевой:

– Лиза, он оставил тебе письмо. Видимо, не хотел доверять это электронной почте или мессенджерам. В нем ты, скорее всего, найдешь ответы на все свои вопросы. Но скажу свое мнение – он поступает с тобой очень некрасиво и жестоко.

Изящная женская рука, украшенная парой удивительно красивых колец, протянула девушке запечатанный конверт. Как в тумане, та сжала его в побелевших пальцах.

– Что же мне теперь делать? – прошептала уже практически не ученица Румянцева.

– Лиза, послушай меня, – твердо произнесла Ирина Александровна, наклоняясь к потерянно глядевшей в пустоту девушке.

То, что госпожа Шереметьева в гневе, выдавали только подрагивающие ноздри тонкого изящного носа, да чуть суженные темно-зеленые глаза.