Она не была построена. Она присутствовала.

– Она не похожа ни на что, – прошептала Вика. – Я… будто уже была здесь.

Саша шагнул ближе. Протянул руку. И остановился.

Проводник наконец заговорил:

– Руки к ней не прикасать. Это будет… переход.

– Переход чего? – спросил Артём.

Проводник посмотрел на него. Лицо его было серым, выжженным временем.

– Себя.

И тогда Стена издала звук.

Не громкий. Не гул. Не звон.

Скорее – воспоминание о звуке.

Каждый из них услышал в этом нечто личное:

– Вика – голос матери, зовущий из-за дверей.

– Артём – шорох листов плана, который не дали ему завершить.

– Саша – как отец хлопнул дверью в день, когда ушёл навсегда.

– Антон – биение сердца в пустой квартире.

Они отшатнулись. Проводник не шелохнулся.

– Она знает вас, – сказал он. – Всех. Она была здесь до того, как вы родились. И будет после.

– Тогда почему нас пустили? – спросил Саша.

– Потому что вы – трещина в границе. И вы выбрали шагнуть.

Перед ними – прямая гладь Стены. Словно не барьер, а гладь воды, на которую нужно наступить, чтобы узнать: несёт ли она тебя… или поглотит.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Тени вытягивались. Тишина сгущалась.

– Завтра, – сказал проводник. – Откроется дверь. Если вы захотите.

И ушёл – вглубь равнины, не оборачиваясь.

Они остались у Стены.

На пороге.

Ночь пришла быстро, как будто кто-то выключил свет. Без заката, без полутонов – просто мгновенное погружение во тьму.

Они разложили вещи у подножия Стены. Никаких палаток. Только покрывала, термос с водой, и странная решимость в каждом из них. Проводник исчез, не оставив ни следа, ни обещания.

В небе – ни звёзд. Воздух – без движения. Земля – молчаливая. Весь мир казался подвешенным, как сон между снами.

Антон сидел, прислонившись к рюкзаку, и смотрел на Стену. Бесконечную. Она больше не пугала. Она смотрела на него – да, смотрела, хотя у неё не было глаз. Антон почувствовал, как внутри поднимается вопрос, и он даже не знал, кому он адресован:

«Ты помнишь, кто ты был до того, как стал взрослым?»

И тогда перед ним вспыхнула сцена – он, мальчик, лет семи, стоит в квартире родителей, один. Тишина. Время остановилось. И в этой тишине – обещание, что за стенами что-то есть. Что пустота – не пуста.

Он не помнил этого. До этой ночи.

Вика сидела на земле, ноги поджаты, руки прижаты к груди. Рядом лежал её блокнот. Она открыла его – и увидела, что на одной из страниц, где был пустой лист, теперь появился рисунок.

Её мать. В точности, как она выглядела в последний день. Стоит спиной. Уходит… внутрь стены.

Вика не рисовала это.

Линии были чужие. Тонкие. Угловатые. Но безошибочно узнаваемые.

Она закрыла глаза – и увидела движение. Внутри Стены. Кто-то там есть.

Она почувствовала: завтра будет выбор. Не пройти сквозь неё, а войти внутрь себя. Если хватит сил.

Артём сел немного в стороне, будто боялся быть частью общего круга. Он пытался отвлечься – перебирать вещи, проверять приборы, считать до ста. Но гул в голове не утихал.

Он смотрел на Стену, и та, кажется, менялась.

На её поверхности возникли контуры зданий, которых не было. Всплыли силуэты людей – искажающиеся, прозрачные. Один из них – очень высокий – подошёл вплотную… и исчез.

– Это не камень, – прошептал Артём. – Это память. Она живёт.

В ту секунду он понял: если пройти внутрь, он встретит не мир, а то, что он когда-то забыл. И, возможно, не хочет помнить.

Саша лежал на спине, сложив руки под головой, и смотрел в небо, где не было ни одной звезды.

– Красиво, да? – сказал он, как бы ни к кому.

– Пугающе, – отозвался Антон.

– Это одно и то же, – ответил Саша. – По-настоящему красивое всегда чуть-чуть страшно.