– Что думаешь? – Чтобы выбить эту пустоту из-под рёбер, взглянул на Гриза. Тот смотрел по сторонам – лихорадочно, диковато, губы стиснуты как от боли.

– Представлял по-другому, – забормотал, – но даже здесь – всюду знаки, магия. Жилы в земле… надо ступать осторожно, услышат, всё загорится…

Да, он и правда слышал огонь, хоть и по-другому. Анкарат улыбнулся:

– Всё хорошо будет.

– Да, не дрейфь, – кивнул Цирд. – Поздно бежать, пришли уже.

Пришли в огромный амбар – таких громадных пространств под крышей не было ни в квартале, ни в пещерах каньонов. Опоры терялись во мгле под покатым навесом, что-то металось там, перещёлкивало, свистело. Угли горели в обитых железом бочках – Анкарат насчитал не меньше десятка. Всюду громоздились тюки и ящики, пахло зерном, прогоревшим маслом, пылью, чем-то пряным и сладким.

А людей – даже не пересчитать. Болтали, ругались, гремели смехом – как будто в питейной. И в бечет играли – стук камней, свист и выкрики резали воздух.

– Всё почти как в нашем убежище, – улыбнулся Гриз. Под защитой высоких стен лихорадочный отсвет в зрачках пригас.

Анкарат кивнул.

Да, почти так.

Только просторнее и изобильнее.

Огонь оглушал, оглушал грохот солнца в земле, но на деле это место и правда не так и отличалось от комнаты Кшетани или рынка в каньонах – просто люди, их пёстрый скарб, вино, болтовня. Цирд знакомил то с одной, то с другой компанией, всем представлял Анкарата – серьёзно: «Вот этот парень спас нас в пещерах, я рассказывал, помните?», и все будто и правда помнили; Гриза – c усмешкой: «Даже в квартале отверженных есть настоящий волшебник», – или вообще забывал про него. Гриз смотрел по сторонам растерянно, вышёптывал что-то – прислушавшись, Анкарат узнал первый строй элементов Килча. Насмешек и пренебрежения Цирда Гриз словно и не замечал, потому Анкарат разозлился вместо него. Решил вмешаться в следующий разговор, но возле новой группы Цирд посерьёзнел.

Это были люди в походной одежде, но непростой. Рукава, воротники, пояса, обувь – всюду вились медные и цветные нити, кожаные шнурки, постукивали амулеты из светлой кости. Лица отливали бронзой, глаза – золотом. Среди них была женщина – кажется, единственная здесь. В её косах мерцали настоящие амулеты-печати. Она сидела на ящиках, остальные стояли вокруг, как стража.

Янтарным, нездешним взглядом женщина плавила воздух – словно смотрела на огонь, горящий немыслимо далеко, а огонь смотрел на неё. На коленях у неё лежал меч в простых ножнах.

Цирд не стал повторять прежнее «вот этот парень», склонил голову и застыл на миг. Словно каждый, кто приближался к колдунье – конечно, она колдунья, Анкарат сразу увидел, – ступал в круг неподвижности и тишины. Даже пьяный шум вокруг сделался тише.

Колдунья взглянула на Анкарата, но не совсем на него. Теперь сквозь него смотрела она на огонь. Солнце гремело, гремела кровь.

Анкарат услышал голос пламени, как тогда, в пещерах. Сколько этот миг длился – не знал.

В глазах колдуньи мелькнула печаль – протяжная, во все стороны.

Потом она улыбнулась. Будто вернулась издалека. Сказала:

– …Пусть так.

И протянула меч Анкарату.

Когда он коснулся ножен, колдовской круг зазвенел, вспыхнул. И ушёл глубже – в землю, к солнцу.

Цирд встряхнулся, заговорил, стал спрашивать о дороге, о знаках в пути, о том, не слишком ли дорогой колдунья выбрала подарок. Она смеялась – совсем как простая девушка, но отзвук печали длился и длился.

Анкарат держал меч и слушал, как переливается в нём пламя.

Обернулся – Гриз стоял поодаль, несчастный, поникший. Не решался подойти. Проклятье Атши, сейчас почти видимое, чернело перед ним, давило исчерченными пещерными стенами.