– Ну, значит, я был на мельнице ночью.

– Видели всё?

– Я случайно оказался на ветряной мельнице с другим человеком, – продолжил Дэйв, избегая вопроса офицера.

– Как его звали? – потребовал Холливелл.

– Это была та египтянка, о которой мне следовало Вам рассказать, – сказал Дэйв, глядя на шерифа.

– Ах, да, Вы рассказываете сказки только о женщинах, – сказал Холливелл.

– Странные женщины, – поправил Дэйв, – Ну, мы были там, и, может быть, было около двух часов ночи, и мы разговаривали (но о законных вещах), когда услышали, как кто-то бежит по дороге. Я выглянул в щель в двери и увидел, что это была египетская девушка, которую я никогда раньше не видел. Она заметила свет в окне и закричала: «Эй, вы, чурбаны на мельнице, сюда идут солдаты!» Я упал в обморок, но другой мужчина открыл дверь, и она снова закричала: «Пришёл хозяин; скорее, а то тебя заберут». Тогда другой мужчина схватил шляпу и убежал, но я не был таким проворным.

– Сначала надо было подняться, – предложил офицер.

– Сал, это меня обнаружила та девица и, ай, тут же выхватила у меня рог.

– Чёрт возьми, – воскликнула она, – Собери весь городок. Но этого, шериф, я не сделала. Нет, я уважаю закон.

– Другими словами, – сказал Холливелл, – Ты тоже убежал, предоставив цыганке самой трубить в рог.

– Я не стану отрицать, но то, что я сделал ноги моими друзьями, но не она протрубила в рог. Я это знаю, потому что оглянулся и увидел, что она пытается этого не делать, но она не могла, она не знала пути.

– Тогда кто его взорвал?

– Полагаю, первый мужчина, которого она встретила. Мы предполагаем, что рог должен был быть сигналом, кроме Юдолевого. Он полицейский, поэтому мы держали его подальше от него.

– Это всё, что известно о цыганке?

– Да, потому что я побежал прямо к себе на чердак, и там ваши люди взяли меня. Могу я теперь уйти, шериф?

– Нет, не можете. Опишите эту цыганку.

– У неё в волосах была гроздь рябины, и, кажется, на ней была зелёная жилетка и красная шаль. У неё очень необычное лицо. Я не могу точно описать его, потому что оно в одну секунду переменилось от содрогания до торжества. Да, её лицо изменилось так же быстро, как перелистывается книжная страница. А вот и Юдолевый подтвердит.

Бодро вошёл Юдолевый.

– Это местный полицейский, – пояснил офицер Тиллидрума, – Мы искали его повсюду и нашли его только сейчас.

– Где ты был? – гневно спросил шериф.

– Какие честные люди в такой час, – ответил Юдолевый, – В своей постели.

– Как ты посмел игнорировать свой долг в такое время?

– Это долгая история, – приятно ответил полицейский, предвкушая наконец разговор.

– Ответь мне, одним словом.

– Смирись! – крайне удрученно воскликнул полицейский, – Такое невозможно. Тебе тоже придется меня допросить. Это мой долг.

– Я отведу тебя в тюрьму Тиллиедрама, чтобы допросить нынче же ночью, если не признаешься. Почему не поторопился к нам на помощь?

– Как смерть, я никогда не знал, что ты здесь. Я был на Руде во время обхода, когда услышал шум на площади и подумал, что здесь один сброд, а все добрые люди в своих постелях. Я подошёл к своей кровати, и меня не было, когда ваши люди схватили меня.

– Мы должны разобраться в этом перед отъездом. А пока вы будете проводником для моих искателей. Стоп! Вы что-нибудь знаете об этой египтянке?

– Какой египтянке? С гроздью рябины в волосах?

– Именно. Видел?

– Что у меня есть. Её ведь ничто не тревожит? Как бы то ни было, я бы сказал, что она этого не делала, потому что более простого, откровенного создания и невозможно придумать.

– Неважно, зачем она мне нужна. Когда Вы её видели?

– Где-то около двух часов, – елейно начал Юдолевый, – Когда я был в Руде, да, ни слова, прежде чем я услышал волнение на площади. Я стоял посреди дороги, гадая, как распахивается дверь мельницы, когда она подошла ко мне.