– Что это с тобой? – удивлённо спросила другая.

– А? – откликнулась Хелен, и в её глазах плескалась всё сразу: и боль, и печаль, и радость, и разочарование.

Райли узнал свою бывшую жену Хелен, которая сбежала от него много лет назад. Её рука медленно потянулась к мальчику.

– Что вам показать, мадам? – нарочито холодно спросил Вильямс.

Хелен отдёрнула руку и сделала шаг назад, резко повернулась и побежала прочь.

– Куда ты? – окликнула её подруга, но Хелен не оборачивалась.

– Что это с ней? – спросила другая.

– Не пойму что-то.

Одна из женщин последовала за ней.

– Извините её. Не пойму, что это с ней. Давайте я куплю эту сумочку за неё, – сказала дама, достала монеты и протянула их Райли.

Тот всё так же остолбенело стоял и смотрел в след убегающей Хелен.

– Пожалуйста, мадам, – сказал Вильямс, забрал деньги вместо отца и отдал сумочку даме.

– Благодарю Вас, молодой человек, – улыбнулась та и ушла.

Райли посмотрел на сына и крепко обнял его.

– Что с тобой, папа? Кто эта дама? – спросил Вильямс.

– Никто, – мрачно ответил Райли.

Вильямс пожал плечами и положил деньги отцу в руку. Райли заметно изменился в лице, настроение было испорчено. Он присел и опустил голову.

– Ну что с тобой? – снова спросил его сын.

Райли ничего не ответил и сидел молча.

– Молодой человек! – окликнул Вильямса мужчина.

– Я вас слушаю, – отозвался Вильямс, приподнялся и улыбнулся новому покупателю.

– Мне ремень нужен для моих габаритов, – сказал мужчина и похлопал по своему животу.

Юноша вышел из-за прилавка, держа в руке бечёвку.

– Разрешите? – хитро и услужливо пробормотал Вильямс, обхватил мужчину за талию и замерил объём.

– Момент! – сказал он, перебирая ремни на прилавке и, вытащив один, радостно закончил: – Вот!

– О! Как раз! – радостно ответил мужчина, примеряя ремень.

– Вам очень хорошо, он вам идёт, – подтвердил юноша.

– Сколько с меня? – спросил мужчина, рассматривая ремень.

– А сколько не жалко? – вспомнив, как отвечал отец на такой вопрос, нисколько не замешкавшись, радостно спросил Вильямс.

Мужчина полез в кошелёк.

– Шиллинга хватит? Хотя вот ещё есть шесть пенсов, – добавил он и протянул монеты юноше.

– Благодарю вас, сир! – шутейно-вежливо ответил Вильямс и слегка наклонил голову.

Мужчина приподнял шляпу и ушёл.

Райли всё по-прежнему сидел, понурив голову, и молчал. День близился к вечеру, и ярмарка начала заметно пустеть: кто-то закрывал прилавки, кто-то ещё в надежде ждал своего покупателя, везде уже стояли упакованные коробки и короба, а лошади нетерпеливо били копытами в предвкушении пути.

– Закрываемся! – отрезал Райли и опустил навес.

Солнце полностью скрылось за горизонтом, и ему на смену заступила луна. Ночь наступала своей прохладой, военный караул патрулировал улицы города и ярмарочную площадь, и Эванзы укрылись в своей повозке. Всё стихло. Оксфорд спал.

Вильямса разбудила музыка: это разминались музыканты, издавая какофонию. Люди просыпались, с грохотом открывая свои прилавки. Второй день ярмарки, которая заметно поредела: кто-то уже свернулся и отправился домой, но многие оставались в надежде что-то ещё продать. Райли с сыном умывались, поливая друг друга из ведра.

– Как водичка, бодрит? – хохотал Райли, поливая прохладной водой сонного сына.

– Бодрит, ещё как бодрит! – дрожа ответил Вильямс и, взяв полотенце, стал обтираться.

– Доброе утро! – раздался за спиной голос.

Отец с сыном обернулись. Позади них стояла Мэри и застенчиво улыбалась.

– Доброе! – поздоровался Райли, надевая рубашку.

– Доброе, да! – ответил Вильямс, и его удивлённое лицо стало будто бы смешным.

Мэри засмеялась, прикрыв лицо ладонями.