Сидя за письменным столом, я вчитывалась в страницы «Королевы Марго» Дюма и невольно представляла их героями романа. Но могла ли я тогда знать, что однажды мне придётся рассказать их историю не как приключение, а как свою боль?

Ты открываешь их свидетельства о рождении и читаешь: его место рождения – Баку, Азербайджанская ССР, её – Сант-Аман, Франция. Ищешь на карте, где это.

«Ух ты!» – думаю я, впервые осознавая, насколько это необычно. Особенно Франция. Спрашиваю у мамы: «Ты что, нерусская?» Она улыбается и качает головой. Потом, с лёгкой досадой, говорит, что бабушка с дедушкой могли бы остаться во Франции после окончания войны, но не захотели. И мечтательно добавляет: «Тогда я была бы француженкой…».

Ты идёшь с папой на рынок, а он вместо привычного «Здравствуйте» вдруг говорит горластому продавцу арбузов и дынь:

– Салям-аллейкум.

«Ну и ну!» – зачарованно смотрю, как он легко переходит на чужой язык, с видом знатока постукивая костяшками пальцев по полосатому боку огромного арбуза. Они долго беседуют, и я дергаю отца за руку. Продавец угощает меня какой-то сладостью, видимо, чтобы задобрить.

Ты смотришь в своё собственное свидетельство о рождении и удивляешься: Владивосток, Приморский край. Снова заглядываешь в огромный атлас – так проще искать, чем на карте.

«Ничего себе! Чуть ли не конец света». Ты-то живёшь в Донецке, куда родители переехали из Закарпатской области, чтобы быть ближе к маминым родителям. А тут, на тебе! Японское море, граница с Китаем.

А потом оказывается, что других людей это удивляет даже больше, чем тебя. «Твой отец что, военный?» – спрашивают они. Ведь если он не военный, зачем ехать с одного конца страны на другой? К тому же Владивосток – закрытый город, туда просто так, без разрешения КГБ, не попадешь. Я пожимаю плечами – откуда мне знать.

На самом деле, папа – работник общепита, и профессия у него вполне земная. Он – директор ресторана. Но это почему-то тоже кажется необычным для окружающих.

У всех детей – две бабушки и два дедушки. (Даже если кого-то из них уже нет в живых). А у меня – только одна бабушка и один дедушка: в папином свидетельстве о рождении в графах «отец» и «мать» стоят прочерки.

Мои бабушка и дедушка познакомились на каком-то заводе в Германии, куда их угнали немцы. Бабушку – из Запорожской области. Дедушку – из другого места, не помню, откуда именно. В конце 1944-го года они вместе с другими трудовыми узниками были освобождены американцами, которые переправили их в свой лагерь, находящийся в южной, «свободной», зоне Франции, в департаменте Шер. Там, в самом центре страны, и родилась моя мать.

Такие истории, наверное, были и у других, но я никогда не слышала подобного от своих сверстников. У многих из них дедушки воевали на фронте – кто-то вернулся, кто-то погиб. Бабушки обеспечивали тыл. Обычная судьба советских людей в годы войны.

А чего стоит знакомство моих родителей?

Мама обожала рассказывать эту историю, но делала это только при папе – с лукавой улыбкой, как будто чуть кокетничая.

Познакомились они на рыболовецком судне «Спасск». Отец работал там грузчиком и сортировщиком рыбы, мать – зубным врачом и по совместительству медсестрой. Он заметил её сразу. Невысокая, но эффектная блондинка с тонкой талией и аккуратно уложенными светлыми локонами. Одна из пяти женщин среди полусотни суровых рыбаков.

Мама тогда встречалась с первым заместителем капитана. Отец, который не привык проигрывать – послевоенные улицы Баку закалили его – был из тех, кто никогда не отступает, особенно если на кону стояла женщина, которую он выбрал. Добивался он её упрямо, с той самой бешеной хваткой, что помогала ему выживать. И однажды, вспыхнув от ревности, взял да и выкинул соперника за борт огромного судна. Поднял руку на старпома!