Может, пришёл бы момент, когда я вообще перестала на него реагировать, но случилось непредвиденное. То, чего я ожидать никак не могла.

– С сегодняшнего дня ты моя, – заявило это ненаглядное чудовище и сверкнуло шоколадным взглядом из-под ресниц.

На миг я снова онемела и почувствовала, как подгибаются колени. В ушах зашумело. Возможно, случись это в нашу первую знаменательную встречу в офисе, пошла бы за ним, как очарованная, не спрашивая и не задавая вопросов. Просто переставляла ноги, как зомби, как раб, который беспрекословно послушен господину.

Но сегодня я не та, что была тогда. А поэтому, справившись с первой слабостью, осторожно поинтересовалась:

– Простите? – и посмотрела на него вопросительно.

– Ах, Юля, Юлия… Как тебя по отчеству?

Он лениво тянул слова и смотрел на меня взглядом обожравшегося котяры. И мне захотелось хоть немного сбить с него это барское снисхождение, вальяжный тон, замашки ловеласа.

– Юлия Аркадьевна Васильева, – отчеканила я, наблюдая за выражением его лица.

Если я думала, что это его отрезвит, я ошибалась. Мне почему-то казалось: он вспомнит. Ну, фамилия, отчество. Не так часто сегодня встречаются Аркадьевны. Хоть какая-то тень промелькнёт. Не-а. Никакой реакции. Вселенская пустошь. Ни один мускул не дрогнул на его благородном лице. Всё с ним понятно.

– Так вот, Юлия Аркадьевна Васильева. С этой минуты вы здесь больше не работаете.

Сказать, что у меня всё опустилось, – ничего не сказать.

– В каком смысле? – спросила я на автомате, чувствуя, как стало холодно. И щекам, и пальцам. Ладони неприятно повлажнели. Кровь, видимо, замёрзла. Я даже не берусь описать, куда она отхлынула. Просто застыла в жилах.

Нет-нет-нет. Не сейчас. Я не могу остаться без работы! Вроде только что наладилось!

– В прямом. Богдан Артёмович больше не нуждается в ваших услугах. У него будет другая личная помощница.

– Мне кажется, это не вам решать, – всё же осмелилась я возразить.

– Ну, почему? Мне и только мне. По-моему, я сразу сказал: теперь вы моя. Но, наверное, вы плохо слышите или плохо соображаете. И это прискорбно.

Каков гад. Сволочь. В уме я ещё и не только эти слова крутила. В голове у меня взрывались петарды. Там много чего нецензурного промелькнуло за несколько секунд.

– В общем, так, – посмотрел он демонстративно на часы.

Красиво так у него получилось. Эффектно.

О, эти руки, длинные пальцы. Запястье идеальное. И часы ему шли безумно. Правда, я даже сказать затрудняюсь, что ему не шло. Вересов выглядел, как картинка, хоть в деловом костюме, которые носил нечасто, хоть в дизайнерских джинсах и каких-то оверсайзовских пуловерах или мастерках.

– Официоз оставим на потом. На завтра, к примеру. Заберёшь документы и всё, что там полагается. Я переговорю с отделом кадров. А сейчас, Юлия Аркадьевна, мы поедем ко мне в офис. Обживать новое место, так сказать.

– Нет, – сказала твёрдо, но голос меня подвёл. Вышло с «петухом», пришлось откашляться под Вересовским пристальным взглядом.

– Что значит «нет»? – опасно приподнял он бровь, и я увидела совершенно другого Вересова, неведомого мне ранее. – Вы работать хотите? Или работа вам не нужна?

– Я хочу работать. И работа мне нужна очень. Именно поэтому я должна спросить у Богдана Артёмовича, действительно ли это его решение. Извините, но пока что мой работодатель он.

Вересов ухмыльнулся и закатил глаза. Развёл руками.

– А что. Это похвально. Достойный ответ, – пробормотал он и указал на дверь. – Идите. Получите инструкции, и мы наконец-то покинем сию обитель.

И я направилась к Островскому. Решительно. Что это ещё за рабовладельчество? Что за передача из рук в руки? Что за непонятные мне игры? Я живой человек, в конце концов, а не вещь, чтобы со мной вот так!