– Я же просил называть меня Фрэнком.

– Заделаешь, Фрэнк? Слушай, я понимаю, вы не разговариваете. Ромка бы меня прибил, если бы узнал, что я к тебе пошла, но у нас нет сейчас денег на ремонт ботинок.

– То есть я еще и бесплатно должен этому идиоту штопать его говномесы?

– Фрэнк, я прошу тебя. Ему ходить совсем не в чем. Он закончит объект, дом строит, и деньги будут, я принесу.

– Пусть сам придет и отдаст эти ботинки в мои руки.

– Ты же знаешь, он не будет просить.

– Как ты только живешь с этим ослом!

– Я так устала от вашей ругани.

– Оставь.

– Сделаешь?

– Когда все остальные заказы выполню. Если время останется.

– Спасибо, Фрэнк.

Дядя Фрэнк молча захлопнул окошко и бросил ботинки отца в угол.

– Слушай, я не знаю, что у вас произошло, но как-то глупо это все, – вылезла я из-под куртки.

– Глупо – это быть таким упрямым ослом, как твой отец.

Дядя работал и слушал музыку, пока я фотографировала. Он по-деловому принимал заказы, попутно ругая клиентов за то, что покупают такую плохую обувь и не ухаживают за ней.

– Сначала сами доведут обувь до невообразимого состояния, а потом я должен ее спасать.

– Просто у людей нет денег покупать хорошую обувь. Зарплату никому не платят.

– А у меня что, есть? Ты посмотри на мои ботинки: им лет десять уже, и сносу нет! Нет, это вопрос не денег. Это вопрос отношения. Беречь надо. А человек сегодня не то что обувь – себя не бережет. Все деньги да деньги.

– Как будто ты можешь прожить без денег.

– Да я почти так и живу, в некотором роде. Мне вон иногда за работу платят жратвой, а не деньгами. Так и живу.

– Не все же могут так, как ты.

– Никто и не пытается. Все идут по самому легкому пути.

– Легкому? Неделями на забастовках, некоторые вообще на голодовку выходят.

– Вот! Это все почему? Потому что болтуны получили власть. Они ведь болтают, а ничего не делают. А люди привыкли верить этой болтовне. Только вот сейчас глаза открыли и увидели, куда попали. Я раньше пытался людям что-то объяснить, а потом понял, что бесполезно. Людям нравится обманываться, так пусть обманываются. Теперь привет-пока, возьмите ваш заказ – и все.

– То есть с теми, кто тебе обувь приносит, ты разговариваешь? А с кассирами, например, – нет?

– Приходится. А больше я ни с кем не говорю. Кассирам в магазинах я пальцем тыкаю на сигареты и жратву, и все. А тут не выживешь, если слова не скажешь. Требуется коммуникабельный специалист с опытом работы, и так везде.

– Но ведь они все чужие тебе люди. И ты с ними разговариваешь, а с сыном – нет.

Дядя Фрэнк отхлебнул холодного мутного чая и откусил засохший бутерброд.

– Много наснимала, что ли? Хорошо я позирую?

– Кажется, тебе еще туфли принесли.

– О, привет, красотка, – поздоровался дядя с девушкой, протянувшей красные туфли со стертыми каблуками. – Опять на танцах все стерла? Или на свидание бегала? Завтра будет готово.

Дядя Фрэнк поставил новую пару на видное место и вернулся к чьим-то заношенным ботинкам.

– На танцы ходит. Латиноамериканские. Дурная голова ногам покоя не дает! Страна катится в пропасть, а она на танцы ходит. Завидую я таким людям. Столько пар уже сменила, быстро изнашиваются. Кокетка! Обувь – она ведь тоже человек, в некотором роде. Характер сразу виден. Вот взять эти ботинки, например. Знаешь, чьи они? Местного банкира. Он может купить себе новые, но каждый раз занашивает до дыр.

– Может, поэтому он и богат? Или просто жадина.

– А вон те черные туфли на каблуках видишь? На второй полке? Их хозяйка кассиршей в магазине работает. Все за кассой сидят в тапках, а она всегда в туфлях. Сама мне рассказывала, когда я еще говорил в магазинах. Я у нее сигареты беру. Красивой, говорит, хочу быть. Красивой всегда. А вот эти кроссовки принес один парень, студент. Видишь, один шнурок белый, другой – коричневый? Тоже себе на уме. На завтра мне еще нужно доделать эти туфли на платформе. Девушка всегда приносит туфли на платформе. Комплексует из-за маленького роста, в некотором роде. Есть еще вот такие смешные ботинки с длинным-длинным носом. Их носит один мужик с длинными-длинными усами, я так и не понял, чем он занимается. Наверное, чем-то длинным-длинным. Те коричневые сапоги местный байкер приносит уже третий раз. Ему их из Америки привезли, бережет.