– Ха! – фыркнул княжич. – Об этом я не подумал! Придётся отдать всё Альрику. Он легко в кольчужку влезет. Унесите оружие. Завтра с ним разберёмся. Нынче велю всем отдыхать, речи говорить, песни петь.

После этих слов, произнесённых братом, молодой ярл откинулся на резную спинку скамьи и приготовился слушать хмельные разговоры викингов, из которых можно было узнать много интересного для себя.

По сложившейся за долгие годы привычке после обильной еды он сидел в кресле за столом и задумчиво наблюдал за снующими подле очага женщинами. Движения их были размеренны и скупы. Отблески огня и человеческие тени в полумраке плясали по бревенчатым стенам сруба, завораживая ярла, невольно погружая в воспоминания о своей беззаботной жизни на побережье Ютландии. Там правил его отец ярл Торстен, который приходился ближним родичем конунгу Хеммингу из клана Скьёлдунгов.

Казалось, всё благоприятствовало процветанию посёлка, в котором проживал Фроуд, но неожиданно от какой-то неизвестной и странной болезни умер конунг. Началась долгая и жестокая война за власть между разными кланами.

Победа осталась за Инглингами.

Их конунг Хорик начал мстить всем, кто поддерживал в той войне ставленника Скьёлдунгов Харальда Клака.

Дошла очередь и до посёлков ярла Торстена.

Узнав о намерениях нового конунга, отец Фроуда собрал всех своих людей, посадил их на пять больших кнорров, поджёг дома, постройки и отплыл от берега вечнозелёной родной Ютландии. Четыре драккара с викингами сопровождали их в этом походе, больше похожем на бегство. Да и как ещё можно было назвать переселение многочисленного рода в никому не известные чужие земли.

Беглецы благополучно доплыли по Варяжскому морю до острова Готланд, откуда продолжили свой путь совместно с купцами, направлявшимися в неведомую данам Биармию. На её окраине ярл Торстен намеревался начать новую жизнь.

Жена Фроуда Эстрид плыла на кнорре вместе с жителями посёлка, а ярл Торстен на большом морском драккаре прикрывал их с тыла. И лишь маленькая дочка Карин тайком пробралась на драккар своего отца и спряталась от него за мачтой.

Так уж случилось, что сильный шторм разметал корабли флотилии по бескрайним просторам моря.

Когда буря стихла, они бесследно исчезли.

И только три уцелевших драккара, как стайка водоплавающих птиц, медленно плыли вдоль незнакомого берега чужой страны.

– Здесь я уже бывал! Мы на окраине Биармии! – кормчий Торбен, по-старчески прищурившись, всматривался в очертания суши. – Это залив. В него впадает река. Она выведет нас на большие озёра и другие реки. По ним можно попасть в Гардарики. Что будем делать дальше? Ты теперь средь нас ярл, командуй!

Походило на то, что их долгое путешествие закончилось.

Фроуд высадил на берег с трёх своих драккаров измученных болтанкой викингов неподалёку от хорошо укреплённой крепости в дельте реки. Можно было, конечно, подняться на вёслах вверх по течению, но оставлять у себя в тылу сильное укрепление не хотелось. Фроуд уже собирался начать его штурм, но всё же решил вступить в переговоры с местными вождями.

Ему удалось выяснить, что хозяин здешних мест князь Волемир, а также его преемники давно не появлялись на морском побережье, реках и озерах, не меняли крепостные гарнизоны, оружие не присылали. Казалось, они совсем забыли об этих землях, хотя дань требовали присылать исправно.

Предложил тогда Фроуд племенным вождям вместо войны свою защиту в обмен на ту дань, что в казну Новогорода они отправляли. Недолго думали начальные люди и открыли городские ворота.

И после этого сумел он без большой крови войти в другие крепости и даже в самую крупную из них, расположенную на мысу в форме длинного узкого языка, в месте слияния двух рек неподалёку от Нево-озера.