Москва никогда не спит, но Виту от алкоголя начало клонить в сон к концу ужина. Ночь только вступала в свои права, а у самой Виты не осталось права распоряжаться собственной жизнью.

– Идем, – коротко бросил ей Филипп, расплатившись по счету и набирая сообщение на мобильном.

Стоило расставить все точки над i, как он словно забыл про нее, погрузившись в работу. Еще в кабинете, пока она натягивала откровенное черное платье из невесомого кружева и туфельки на прозрачных, казавшиеся хрустальными, шпильках, Филипп уже не обращал на нее внимания. Она стала вещью, частью интерьера, которую он возьмет, когда понадобиться и не раньше.

Пока автомобиль стоял в пробке у Кремля, Слава беззастенчиво рассматривал Виту в зеркале заднего вида. В голубых глазах читалась насмешка и любопытство. Девушка едва удерживалась от того, чтобы одернуть слишком короткое платье.

– В смысле какая-то тупая овца из администрации просто сняла с кадастрового учета мои участки, потому что депутат попросил? – Филипп не удержался от смешка. – Обожаю эту страну!

Он откинулся на спинку сиденья, продолжая разговор по мобильному, начатый в ресторане.

Вита то вслушивалась, стараясь уловить смысл; то отвлекалась, вспоминая о спице в сумочке, лежавшей у нее на коленях. Мысли бились ранеными птицами, беспорядочно сменяя друг друга.

– Мне по хрен как, просто уладь это, – Филипп отключился, продолжая усмехаться. – С-у-у-у-ка, – протянул он с чувством и рассмеялся.

Телефон пикнул. Пришло очередное сообщение, Филипп прочитал его и затухавший было смех, разгорелся с новой силой.

– Слав, – позвал Филипп, едва приступ смеха прошел, – давай в «Крапиву». Раф хочет встретиться. Эта хитрая жопа, словно мои мысли прочитала, – Филипп посмотрел на Виту, впервые с того момента, как они покинули офис «Мульцибера», – а может, одна маленькая блогерша не удержалась и поспешила написать хозяину, что ее сцапали на горячем…

Вита приоткрыла рот, но сделав над собой усилие, проглотила оправдания, готовые сорваться с губ. Все равно он ей не поверит, так к чему лишнее унижение. Филипп рассматривал ее хитро прищурившись, его глаза лучились мальчишеским задором. Ей стоило огромного труда выдержать этот взгляд и не отвести глаз.

«Крапива» – один из тех пафосных ночных клубов, куда Тоня и не мечтала попасть. В нем тусовалась элита. Охранники у входа пропускали гостей только по приглашениям.

Вита ненавидела ночные клубы, слишком громко, слишком людно. То же метро, но с музыкой, алкоголем и наркотиками. В VIP-кабинке, куда Виту и Филиппа проводила официантка, стены заменяли зеркала-шпионы, позволявшие наблюдать за танцполом, оставаясь невидимыми. Тела извивались в беззвучном танце, такие странные, когда не слышно музыки. Мягкий диван, обшитый сливовым вельветом, полукругом тянулся вдоль стены в темно-сиреневых узорах. На столике из черного стекла стояли запотевшее ведерко с бутылкой «Кристалла» и бокалы в форме женской груди. Филипп опустился на диван, Вита послушно села рядом, он положил руку ей на бедро и погладил, отчего по телу пробежала горячая волна. Вита едва сохраняла спокойствие, мужчину, ждавшего их в клубе, она узнала сразу.

Рафаэль Акчурин устроился в кресле напротив столика, спиной к зеркальной стене. Прошлым летом ему исполнилось пятьдесят пять, но выглядел он моложе. Подтянутый и жилистый. Суровый лоб пересекали морщины, а тяжелые веки нависали над голубыми льдистыми глазами. У его ног на полу сидели две девушки, Вита подозревала, что им едва исполнилось восемнадцать, их одежда не столько скрывала наготу, сколько подчеркивала. Девушки напоминали двух мелких собачек, ожидавших подачки от хозяина.