Под конец беременности я жила короткими оживлениями: полдня спишь, потом забираешь детей из сада/школы, отвозишь в музыкалку или гуляешь, и снова лежишь. Живот был огромный, прибавка в весе – плюс 20 килограммов. Но это не связано с Синдромом, я просто заедала стресс: только так и могла с ним тогда справиться. Меня разносило всплесками – и морально, и физически.

Так я долежала до родов.

Улыбайся! Мы же на дне рождения!

Анестезиолог.

Еще день-другой, и спасать уже некого было бы… Некого…

Врач.

Роды произошли…

Внезапно.

Я приехала в роддом заранее, чтобы лечь на плановое кесарево сечение, а мне его сделали уже через два часа.

У ребенка была плохая кардиотокография (КТГ). Сначала в палате посмотрели: мало движений у ребенка, подняли меня в предродовое.

Вижу – число врачей увеличивается, на их лицах появляется тревога. Говорят: «Плохое КТГ, нужно срочно делать операцию – спасать ребенка, он сильно страдает. Счет идет на минуты».

И все происходит так быстро!

Моего Саши нет, и не должно быть – у него сегодня выходной.

Проскочила мыслишка: «А вот он, случай, ты точно решила?»

Точно! Мне нужен этот ребенок! Я уже люблю его, и мы с ним сможем все.

Главная мысль – только бы с ним все было хорошо!

Мне приносят документы на подпись: что беру ответственность на себя, кому звонить в случае летального исхода и прочее.

Говорю врачу: «Минуту». Я не вывожу, все так стремительно. Закрываю лицо пеленкой и плачу, недолго – времени нет, но напряжение скинуто.

Расписываюсь в документах.

Будь что будет! Внутри интуитивно чувствую, что мы точно успеем. Должны успеть. Все, я больше ни на что повлиять не могу – только бы собраться, помогать врачам, делать все, что скажут.

Рядом лежит девушка-армянка, говорит:

«Не переживайте, все будет хорошо. У вас все будет хорошо. У меня в прошлую беременность так же было. И все хорошо – родила».

О, у кого-то есть положительный опыт – было так же. Почему-то ей верю.

Я чувствую, что через нее со мной разговаривают «оттуда». Успокаивают.

Кручу в голове картинку из будущего: вижу Лео в зеленом вязаном комбинезоне, который заранее купила на выписку. Вот он на моих вытянутых руках, и мы улыбаемся друг другу.

Я не могла ошибиться, не могла! Я не придумала, я вижу нас в будущем!

«Так будет! Так будет! Так будет!» – убеждаю себя, хотя беспокойный мозг раскручивает страх по спирали. Слишком тревожные лица у врачей. Слишком «страшные» бумаги подписала. Экстренное кесарево – операционная готова. Никому ничего не говорю, даже мужу.

Я привыкла все проходить сама и одна. Мне так проще.

Мне нужен ресурс: я не могу его тратить на объяснения и успокоение мужа. Начнутся все эти: «А как? А что?» А я сама не знаю, КАК Я и что Я. Я не могла ничего сказать. Начну говорить – меня развезет, начну плакать и еще больше бояться.

Мне сейчас не нужны сожаления и поддержка. Я сижу в своем эмоциональном «танке» и еду на нем в операционную.

Это такая точка бытия – когда от тебя ничего, совсем ничего, не зависит.

Ты ни на что не можешь повлиять, ничего не решаешь.

Ты не можешь подрулить, надавить, отойти.

Счет идет на минуты…

Точка безмолвия и тишины.

В операционной врачи молчаливы и сосредоточены. Все у них так четко и слаженно. У меня и мысли не было, что они могут сделать что-то не так, они профессионалы! Я боюсь эпидуралки. С Ясей чуть в обморок не хлопнулась. И в этот четвертый раз я тоже ее боюсь: когда прощупывают позвоночник (так себе мероприятие) – вдох – сейчас мы введем ва-а-ам-м-м иглу и потом лекарство-о-о между позвонков. Так меня и под лавкой можно найти, но из-за своих объемов я уже никуда не закачусь, но что-нибудь выкинуть еще смогу. Я сразу призналась: «Я трус, и я боюсь. Да, в четвертый раз. Да. Вот этого укола. Остального – нет».