– Вы опоздали, – сразу заметил Розарий, даже не поднимая глаз от книги.

– Мы не договаривались о времени, – парировал Серафим, усаживаясь напротив.

– Это не отменяет факта.

Розанна улыбнулась:

– Я заказала тебе чай, Милон.

– Спасибо, – кивнул он.

Сидеть с ними было легко. Даже когда Розарий и Серафим начинали пикироваться, даже когда Розанна в какой-то момент начала спорить с братом о чём-то настолько нелепом, что Милон потерял нить разговора.

– Ты просто не помнишь! – возмутилась она.

– Конечно, не помню, потому что этого не было.

– Было!

– Сомневаюсь.

– Ты всегда так! Думаешь, что ты старший, значит, знаешь лучше!

– Я старше тебя всего на пять минут.

Розанна надулась, скрестила руки и отвела взгляд.

– Всё равно бесит.

Розарий устало вздохнул, как человек, который уже привык к подобным диалогам.

Милон смотрел на них и вдруг понял – Розанна изменилась. Больше не играла идеальную девушку, не пыталась быть вежливее, чем нужно. Она просто была собой.

И это было правильно.

– Милон, у тебя лицо, будто ты вот-вот скажешь что-то умное. Это пугает, – заметил Серафим, лениво мешая ложечкой чай.

– Я просто думаю, что Розанна изменилась.

Розанна вскинула брови, чуть наклонив голову.

– Я всегда была такой.

Розарий оторвался от книги, посмотрел на сестру, потом на Милона, потом снова на сестру и, кивнув, вернулся к чтению.

– Спасибо за подтверждение, – саркастично бросила Розанна.

– Всегда рад помочь, – отозвался Розарий.

Милон улыбнулся, отпивая чай. Он действительно менялся. Раньше он чувствовал бы себя чужим среди них, молчал, потому что боялся сказать что-то не то. Теперь он чувствовал себя… частью этого хаоса.

– Кстати, Милон, ты сегодня чем занят? – спросила Розанна, убирая волосы за ухо.

– Работаю.

– Опять?

– Мне надо зарабатывать.

Розанна задумалась, склонив голову набок.

– Тогда я провожу тебя до работы.

– Не надо.

– Надо.

Он только вздохнул. Спорить с ней – пустая трата времени.

Они шли по улицам города, где Милон уже был тысячу раз. Те же витрины, те же выцветшие объявления, тот же запах кофе и свежей выпечки из булочной на углу.

Но всё казалось другим.

Розанна указывала на детали, которых он раньше не замечал.

– Видишь этот балкон? Когда-то там жил человек, который каждый день играл на скрипке. Теперь он переехал, но иногда его слышно по радио.

– А здесь раньше продавали лучшую шаверму в городе. Потом владельцы поссорились, и теперь тут какой-то скучный магазин свечей.

– Вон та вывеска – самая старая в этом районе. Её не меняли с 60-х.

Милон слушал, делая вид, что ему неинтересно, но в голове всё фиксировал.

Розанна рассказывала не просто о местах, а о городе, который она знала. О том, что сделало его домом.

И Милон невольно задумался: а есть ли у него дом?

Когда они дошли до общежития, Розанна повернулась к нему.

– Я знаю, ты не любишь, когда тебе лезут в душу, но… тебе точно нормально?

Он замер, но потом кивнул.

– Конечно.

Она не выглядела убеждённой.

Но не стала настаивать.

– Ладно. Тогда удачи на работе.

Милон кивнул, а потом, когда она скрылась за дверью, быстрым шагом направился в другую сторону, будто действительно опаздывал.

Хотя на самом деле – просто не хотел оставаться наедине с мыслями.

Флористика была странным делом.

С одной стороны, в ней было что-то почти медитативное – тишина, запах свежих растений, движения рук, когда ты поправляешь букет, будто собираешь воедино разбросанные детали пазла.

С другой – это был театр абсурда, полный клиентов с самыми неожиданными запросами.

– Мне нужен букет, который говорит «я не скажу, что люблю тебя, но, возможно, ты сам поймёшь».

– Лаванда, фиалки и немного незабудок.