День тянулся липкой лентой, как букет из цветов, что Милон машинально перевязывал, не особо вникая в узор. Магазин был небольшим, но уютным: светлые деревянные полки, стеклянные вазы, мягкий аромат земли, срезанных стеблей и сладковатого жасмина. Милон стоял за стойкой, в пальцах покачивалась ленточка, а взгляд его скользил к владелице – невысокой, аккуратной женщине с руками, знающими, как держать и цветы, и жизнь.

Она подбирала свежие пионы, двигаясь с той неторопливой уверенностью, что бывает у людей, живущих в ритме природы. Время с ней будто замедлялось. Милон смотрел, как она касается лепестков – так же, как он сам касался скальпеля, – бережно, с трепетом. В голове прокручивались слова, которые он так и не сказал.

И в этот момент дверь влетела в стену.

– Солнышко, ты чего тут стоишь, как заброшенный одуванчик? – загремел голос Серафима.

Милон моргнул.

– Работаю.

– Ой, да ладно тебе. Всё, хватит играть в цветочную фею, пошли.

– Серафим…

– Потом поблагодаришь.

Милон даже не успел вникнуть в смысл этой угрозы, потому что Серафим уже схватил его за предплечье и поволок к выходу.

– Я ещё не закончил… – попытался сопротивляться Милон, но Серафим, не снижая скорости, резко развернулся, одарив его ослепительной улыбкой.

– Ты закончил, как только я вошёл.

На выходе Милон всё-таки рискнул оглянуться. Владелица подняла голову, встретилась с ним взглядом и мягко улыбнулась, как улыбаются тем, кто живёт внутри своих мыслей и не знает, что их давно разгадали.

Он открыл рот, но Серафим снова потянул его за собой.

– Не оглядывайся, мой юный флорист. Сегодня мы цветём в других местах.

Улицы, освещённые фонарями

Шли они быстро, шаг Милона всё ещё был в ритме рабочего дня, шаг Серафима – в ритме жизни, которую тот намеревался ему подарить.

– Откуда ты вообще узнал, что я здесь работаю? – наконец спросил Милон, прищурившись.

Серафим фыркнул:

– Я тебя вычислил.

– Как?

– Как первокурсник на стипендии вычисляет скидки в супермаркете.

– Очень содержательный ответ.

– Милон, я владею искусством дедукции, как Шерлок Холмс, но ещё и с харизмой. Сначала я понял, что ты исчезаешь на несколько часов в одни и те же дни, потом заметил, что твоя одежда иногда пахнет цветами, а потом, когда ты однажды пришёл с крошечным пятном земли на рукаве, я сложил два плюс два и получил цветочный магазин.

Милон недоверчиво покачал головой.

– Ты просто за кем-то следишь, чтобы развлекаться.

– Конечно. Что мне ещё делать? Увлекаться учебниками?

Он драматично всплеснул руками, но затем добавил, сужая глаза:

– Хотя, признаюсь, твоя флористическая тайна была сложной головоломкой. Но мне нужно что-то для тренировки интеллекта, а то он у меня слишком мощный, держать его без работы – преступление.

Милон фыркнул.

– Ты невозможен.

– Нет, я совершенен. А теперь, хватит болтовни, нас ждёт вечер, который я искусно для тебя подготовил.

Они свернули к освещённому бару, и Милон понял, что вечер действительно только начинается.

Бар оказался уютным, пропитанным ароматами жасмина и бергамота. Воздух был тёплым, а свет – мягким, будто кто-то разлил по стенам растопленный мёд. Здесь не тараторили громко, не размахивали руками, не стучали по столу. Всё было таким размеренным, что даже ложечки звенели в чашках с благоговейным почтением.

И только за их столиком разгоралась буря.

– Милон, – начала Розанна с энтузиазмом человека, который вот-вот откроет кому-то глаза на истинный смысл жизни, – тебе обязательно нужно попробовать белый чай с розами!

Милон уже собирался ответить, что ему, в общем-то, всё равно, но тут вмешался Розарий.

– Может, дадим ему выбрать самому?