– А если «я хочу признаться, но боюсь испортить дружбу»?

– Ромашки и гортензии.

– А если «ты мне нравишься, но только на один вечер»?

– Тогда купите бутылку вина.

Владелица лавки тихо хихикнула. Милон не был уверен, что его манера общения соответствовала профессиональной этике, но, по крайней мере, клиенты это ценили.

Он уже собирался разобрать новый ящик с цветами, когда дверь резко распахнулась.

– Милон! – торжественно провозгласил Серафим, широко раскинув руки.

Милон замер с розами в руках.

– Ты… что ты тут делаешь?

Серафим хитро улыбнулся.

– Я обладаю магической способностью узнавать, где находятся мои друзья.

– Как ты запомнил, что я здесь работаю?

– Ты забыл? Я же твоя фея-крёстная.

– Серафим…

– Ладно, ладно, – он отмахнулся. – Однажды проходил мимо, заглянул в окно и увидел тебя, страдающего среди роз. Ты выглядел, как печальная картина эпохи Романтизма. С тех пор я слежу за тобой.

– Ты следишь за мной?

– Называй это заботой.

Владелица лавки снова хихикнула, наблюдая за этим представлением.

– Ты не занят? – спросил Серафим.

– Я на работе.

– Да? – Он оглядел пустую лавку. – Ну, раз покупателей нет, пошли.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Милон.

– Серафим.

– Если ты не выйдешь, я начну распевать O Sole Mio прямо здесь.

– Ты не…

Но Серафим уже сделал глубокий вдох.

Милон схватил его за рукав.

– Ладно.

– Вот и славно.

– Только мне надо предупредить…

– Уже не надо. Я сказал, что ты срочно понадобился по королевскому указу.

Милон бросил последний взгляд на владелицу, которая только усмехнулась и махнула рукой: иди уже.

И он вышел.

Всё равно сопротивляться было бесполезно.

– Я надеюсь, на этот раз нас хотя бы не отравят, – пробормотал Милон, когда они снова вошли в чайный бар.

– Милон, не будь таким холодным, – ухмыльнулся Серафим, хлопнув его по плечу. – Чай – это искусство. Надо чувствовать душу заварки.

– Ещё немного, и ты начнёшь разговаривать с чайными листьями.

– Что, если я уже это делаю?

Милон только закатил глаза.

Бар ничуть не изменился с их последнего визита: мягкий свет, аромат свежезаваренного чая, деревянные полки с десятками банок. В углу за привычным столиком сидели Розарий и Розанна.

– Опоздали, – заметил Розарий, едва взглянув на них.

– Это всё Милон, – тут же сказал Серафим.

– Конечно, – усмехнулся Милон, присаживаясь.

Розанна подпёрла подбородок рукой и внимательно посмотрела на него.

– Ты изменился.

– С чего ты взяла?

– В прошлый раз ты был мрачным, как декабрь в Берлине. А сейчас… – Она задумалась. – Не таким мрачным.

– Вау. Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Официант принёс чай. Розарий, как обычно, выбрал что-то традиционное – зелёный с жасмином. Розанна взяла что-то сладкое, похожее на десерт в чашке. Серафим, не моргнув глазом, заказал самый крепкий пуэр, а Милон – что попроще.

– У тебя вкус, как у ребёнка, – прокомментировал Розарий, отпивая свой чай.

– А у тебя, как у пенсионера, – парировал Милон.

Розарий только усмехнулся.

Розанна, казалось, хотела что-то сказать, но вдруг нахмурилась, уставившись на брата.

– Почему ты всегда ведёшь себя так, будто старше?

– Потому что я старше.

– На пять минут!

– Всё равно старше.

– Ты не имеешь права этим пользоваться!

– Но я и не пользуюсь.

– Пользуешься!

– Не пользуюсь.

– Пользуешься!

– …Розанна.

– Вот, видишь?! Даже сейчас!

Розарий устало потер переносицу.

– Это бессмысленный спор.

– Нет! Он очень даже смысленный!

Милон молча наблюдал за этим спектаклем, попивая чай.

Серафим же выглядел абсолютно довольным.

– Это даже лучше, чем я ожидал, – прошептал он, пододвигая поближе свою чашку. – Как фильм, но вживую.

– Я бы не сказал, что мне это нужно в жизни.

– А мне нужно, – самодовольно протянул Серафим.