Он прошёл внутрь, где уже собрались первокурсники – в основном немцы, некоторые иностранцы, но все, казалось, понимали, куда попали. Атмосфера вызывала не страх, а уважение. Врачи не должны бояться – это было его первое правило.

Академия встретила его строгой чистотой, запахом кофе и бумаги. Люди говорили спокойно, но уверенно. Среди них он не чувствовал себя чужим – прошлый год подготовки сделал своё дело. Если вначале он думал, что Германия никогда не станет для него домом, теперь это было просто место, где он строит свою жизнь.

Пары начались сразу, без долгих вступлений. Преподаватели не делали поблажек, но в этом и был смысл: хирург не имеет права на небрежность.

II

Первые дни учёбы Милон провёл в напряжении. Академия хирургов в Мюнхене встречала студентов строго: лекции начинались рано, преподаватели не повторяли дважды, а если ты не понимал материал – это были исключительно твои проблемы. Здесь не было привычного контроля, никто не проверял домашние задания, но от этого было только сложнее.

Он пытался не выпадать из общего ритма, но иногда казалось, что остальные студенты понимают гораздо больше. В его группе были и немцы, и иностранцы, но у большинства уровень языка был выше. В первое время он не всегда успевал за быстрыми дискуссиями, а некоторые термины звучали, как набор звуков. Но он знал одно: в хирургию не попадают случайно, и если он уже здесь – значит, должен справиться.

Жизнь в общежитии тоже была испытанием. После нескольких месяцев в съёмном жилье переход в маленькую комнату казался шагом назад, но он понимал, что это лучшее, что можно себе позволить. Его соседями по коридору оказались студенты со всего света – с разных континентов, разных культур. Ночами в коридоре слышались разговоры на арабском, испанском, китайском, и даже русская речь мелькала неожиданно часто.

Серафим был первым человеком, с кем Милон по-настоящему подружился. Высокий, с лёгкой, но уверенной походкой, он двигался так, будто весь мир был его территорией. Волосы – густые, тёмные, с лёгкой небрежностью уложенные, будто он только что взъерошил их пальцами. Глаза – глубокие, тёмно-серые, чуть ленивые, но в то же время внимательные. В нём чувствовалась какая-то природная харизма, смесь уверенности и лёгкости, которая сводила девушек с ума. Он не делал ничего специально, не бросал нарочитых взглядов, не играл, но стоило ему улыбнуться – и всё, половина женской аудитории уже мысленно писала его фамилию рядом со своим именем.

Милон на его фоне выглядел иначе. Спокойный, сдержанный, с точными, выверенными движениями. Ему было свойственно больше наблюдать, чем говорить, но при этом в его взгляде всегда была сосредоточенность. Он умел держать дистанцию, но не выглядел отстранённым. В отличие от Серафима, который притягивал людей своей энергией, Милон обладал другим магнетизмом – тем, что заставлял задуматься, кем он был за этой внешней сдержанностью.

Их познакомили случайно – на общей лекции, когда Милон не мог понять, как правильно заполнять документ, а Серафим подсказал, даже не дожидаясь просьбы.

– Не парься, я через это тоже проходил, – усмехнулся он, легко забирая у Милона лист. – Вот тут укажи номер студенческого, а здесь подпись. Всё.

– Спасибо, – кивнул Милон, всё ещё чувствуя себя неловко.

Серафим смерил его внимательным взглядом.

– Ты первый год в Германии?

– Год подготовки, а теперь вот… полноценная учёба.

– О, тогда ты ещё не знаешь, как всё устроено.

Серафим оказался прав. Он действительно знал всё: где в академии можно незаметно перекусить, в каком кафе студенты получают скидки, когда лучше идти за продуктами, чтобы не нарваться на толпу. Он знал, как обходить бюрократию, какие документы лучше подавать сразу, а какие можно отложить.