Его новый телефон лежал на тумбочке, выключенный. Симку он сменил сразу, но ещё не мог заставить себя вставить её. В груди сидело странное чувство, как будто он совершил что-то преступное, даже если сам не мог сформулировать, что именно.

Когда в дверь постучали, он знал, кто это.

– Милон! – Серафим, конечно, не стал ждать ответа, просто вошёл. – Точнее, уже не Милон. А кто ты теперь?

Милон промолчал.

Серафим обвёл взглядом комнату, присвистнул.

– Ну ты и псих.

– Спасибо.

– Это был не комплимент, – Серафим рухнул в кресло. – Но, знаешь, даже у таких радикальных перемен есть плюсы.

– Например?

– Ты наконец-то избавился от той жуткой чашки с треснутой ручкой.

– Она была удобная.

– Она была пережитком тёмных времён.

Милон усмехнулся, сел на край кровати.

– Ты правда думаешь, что это что-то изменит? – вдруг серьёзно спросил Серафим.

– Должно.

– Ну-ну. Посмотрим.

На следующий день он вышел в город.

Обычно его маршруты были однообразными: академия, работа, иногда кафе или книжный. Но сегодня он свернул не туда.

И продолжил идти.

Магазины, улицы, лица – всё казалось немного чужим, даже язык в его голове звучал иначе.

В витрине маленького бутика он заметил пальто. Простое, тёмное, элегантное. Он никогда бы не выбрал такое раньше.

Но зашёл.

Выбрал нужный размер, подошёл к кассе, расплатился.

– Хорошего дня, – улыбнулась кассир.

– Вам тоже, – ответил он автоматически.

Никакого «Как вас зовут?», никакого интереса.

Он вышел на улицу, пальто в пакете, и вдруг понял: он сам ждал момента, где ему пришлось бы назвать своё новое имя.

Как будто без этого перемены не считались настоящими.

Лоран, мысленно повторил он.

Лоран Монтелл.

Непривычно.

Но он старался.

Документы выдали удивительно быстро. Милон – Лоран? – смотрел на пластиковую карточку с надписью Laurent Montell и не чувствовал ничего. Или чувствовал слишком много.

Буквы казались чужими. Как будто держал в руках чужой паспорт, чужую судьбу.

Он даже попробовал шепнуть себе под нос:

– Лоран…

Имя распалось в воздухе, не прижилось.

Кафе. Бариста в фартуке улыбается устало, но вежливо.

– Ваше имя?

– Лоран, – отвечает он, даже не задумываясь.

Но что-то не так. Слово не ложится в пространство. Оно будто чужеродное.

– Лоран? – переспросил бариста, записывая его на стакане.

– Да.

Кофе он забирает, но, выходя из кафе, смотрит на стакан, где выведено “Laurenz”.

Неправильно.

Он собирается выбросить стакан, но рука замирает.

Почему это так выбивает его? Он ведь сам выбрал это имя.

Он зажимает стакан в ладони, словно проверяя, сможет ли заставить себя поверить в это имя.

На работе всё пошло не так, как он ожидал.

– Милон, подай мне упаковку роз! – окликнула хозяйка лавки.

Он вздрогнул, но машинально потянулся за цветами. Уже на полпути остановился.

– Лоран, – сказал он. Голос был твёрдый. – Теперь я Лоран.

Она удивлённо моргнула, но потом пожала плечами.

– Хорошо, Лоран, подай мне упаковку роз.

Никто не спросил, зачем он сменил имя. Никто не удивился.

Немцам, как он уже знал, действительно было плевать.

Серафим обнаружил новость, как только Милон – Лоран – пришёл на работу.

– Лоран! – торжественно возгласил он, сев на стойку. – Боже, я всегда мечтал быть другом французского аристократа!

– Я не аристократ.

– С таким именем – ещё какой! Теперь тебе нужно завести дворец, хотя бы маленький.

– Серафим…

– Jean-Claude Van Damme Второй, – перебил он. – Так теперь зови меня.

– Нет.

– Тогда Ваше Величество.

– Я ухожу.

– Нет! Лоран, ты же не можешь бросить друга детства!

– Мы знакомы меньше года.

– Именно. Мы ещё в детстве.

Лоран закрыл лицо рукой.

Звонок от Розанны застал его на выходе из цветочной лавки.