– А вот и замена подоспела! Заходи, не бойся! – Филипп призывно машет мне рукой, стоя в широком мосте и улыбаясь во все свои тридцать зубов – два он недавно выбил, ввязавшись в драку.

– П..привет… – шепчет Адам, стараясь выглядеть дружелюбным. Он единственный из присутствующих сидит в человеческой позе, но очень скованной, совершенно неподходящей пластичным танцорам.

– Эй, Сима, отложи хоть на секунду телефон и поздоровайся!

– Привет. – холодно бросает девушка, коей очень не понравилось мое пристальное разглядывание, ведь она больше не поднимала головы.

– Эй, не так надо здороваться с новенькими!

– Не твоё дело, как и с кем я здороваюсь. – Девушка цокает, одним легким движением собирает ноги вместе и встаёт, гордо очерчивая полукруг большим пальцем стопы. – Ладно, новенькая…

– Эмма! – подсказывает Филипп, тоже принимая нормальное вертикальное положение.

– Неважно. Меня зовут Симеона, и огромная просьба называть именно так. Симой меня зовёт только вот это существо и без полученного на то разрешения.

– Эй!

– Чего эйкаешь? Покажи подписанный моей рукой документ, тогда и начнёшь возмущаться!

Филипп недовольно всплеснул руками, но его проигнорировали. За это время я медленно сняла кеды, оставаясь в одних носках, и сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Мысль, что из-за меня разгорается, если не ссора, то конфликт уж точно, мне совершенно не нравилась и чувства уверенности не внушало. Мельком глянув на сидящего все в той же позе Адама, я столкнулась с ним взглядом. Он будто старался меня утешить, безмолвно говоря: «Это их обычное поведение, не переживай» и этому очень хотелось верить.

– Так, хватит. Мадам написала, что задерживается и просила размяться до ее прихода. – резко прервала зубоскаленье Симеона. – Эмма, там раздевалка. – она не глядя махнула себе за спину. – Общая, поэтому если понадобится, можешь выпинывать этих двоих оттуда, хотя лично мне все равно на них.

Я кивнула.

– Не от того ли, что тебе просто нечего стесняться?

– Заткнись! – крикнула девушка, после все на тех же повышенных тонах обращаясь ко мне, – Ну, чего встала? Только не говори, что переодеться не во что?

Весь мой растерянный вид доказывал ее правоту. На фоне этой одинаково чёрной троицы я чувствовала себя белой вороной в своей фиалкового цвета майке и шортах болотно-зелёного оттенка. Двадцать минут под солнцем превратили мозг в бесформенное месиво, как сегодняшний омлет, не способное сейчас найти ни оправдания, ни колких слов, чтобы защититься.

– Может, тогда ты, Си-ме-о-на, поделишься своим? – Филипп с явным презрением в голосе отчеканил имя по слогам.

– Ещё чего! Она мне футболку растянет!

Симеона окинула меня пугающе пронзительным взглядом с ног до головы, остановившись на несколько секунд на груди. Танцовщица выше ростом, чем я, немного стройнее, но в том, на что заглядывается почти весь противоположный пол, значительно уступает.

– Ах, значит, Эмме все-таки есть, чем взбудоражить юношескую кровь? – Филипп драматично приложил тыльную сторону ладони ко лбу и закрыл глаза, откинув голову чуть назад. – Ох, как несправедлив Господь! – великий страдалец сделал шаг накрест и красивым прыжком, называемым в балете сисоном уверт, взлетел в воздух. – Ответь же на мой вопрос, почему одним ты даёшь все, а другим ничего? – ресницы на полузакрытых веках подрагивают, когда парень делает два маленьких прыжка на месте, вскидывая руки вверх, словно и правда обращаясь к небесам. В нашей школе упор делался скорее на классические танцы, чем на современные.

– Прибью. – цедит сквозь зубы Симеона, бесшумными шагами направляясь в сторону непревзойденного актера на полставки с явным желанием исполнить сказанное.