Толя опять загадочно ухмыльнулся и неторопливо лаконично пересказал основные факты трудовой биографии, периодически подглядывая в резюме, которое лежало у него на коленях, и каждый раз при этом чуть подергивал головой и улыбался, как будто иронизировал над самим собой. Марина слушала вполуха, будучи не в силах остановить поток воспоминаний, немилосердно накрывший её в тот момент, когда она распознала в этом серьёзном мужчине в скучном костюме цвета коричневой глины весёлого и когда-то совсем юного одноклассника.

– А-а-а… м-да… Так значит по поводу сроков перевода… – прервала она наконец недолгое молчание, не уловив ни слова из недолгой речи Талигова о своём образовании и опыте работы. – Толя, ситуация у нас действительно критическая, скрывать не буду. Книгу необходимо выпустить уже к концу лета, такова была договоренность с литературным агентом писателя. Прошлый переводчик, как, наверное, тебе уже рассказала по телефону Инна Викторовна, неожиданно нас бросил. Да-да, не смотри так. В прямом смысле этого слова. Единственная хорошая новость: книжка необъёмная, и опытному переводчику, – Марина смущённо скосилась на послужной список соискателя и сразу поспешила добавить в свой взгляд бодрой надежды, – опытному переводчику будет по силам уложиться в этот срок. Естественно, мы выплатим аванс.

Марина ожидала после этих слов заверений в ответственности, высокой производительности и уникальном таланте, но увидела только сдержанную улыбку и знакомое подёргивание плеча.

– Хорошо, всё сделаю, – ответил Толя после небольшой паузы, не глядя в глаза.

Марина не могла игнорировать голос разума, который настойчиво твердил о сомнительности успеха этого предприятия, но иррациональное чувство всё-таки взяло верх – она понимала, что другого выбора, кроме как взять Толю Талигова на работу, у неё просто не оставалось.

– Ты говоришь, что бываешь в нашей школе? – спросила она неожиданно.

– До переезда в Москву регулярно бывал, потом стало сложнее. Но как только получу отпуск, приеду домой и опять навещу учителей.

Марина всё ещё не могла понять, шутит он или говорит серьёзно. Поверить в то, что взрослый мужчина действительно собирается опять наведаться в школу только для того, чтобы увидеть своих прежних педагогов, было практически невозможно. Тут же она почувствовала отвратительный моторчик, который начал с методическим садизмом сверлить её душу.

– Признаюсь, немного удивлена… Помню, как ты на выпускном чуть ли не разругался с Ириной Юрьевной из-за того, что наотрез отказался участвовать во всех этих странных конкурсах и выступать с песней на Последнем звонке…

– Ты помнишь, что я отказался петь на Последнем звонке?

Марина Евгеньевна замерла от поразившего её саму факта.

– Да… Действительно… Сама не понимаю, как я это вспомнила. Столько времени после выпускного прошло, страшно сказать, – зачастила она в неприятной задумчивости и начала массировать лоб.

– Здорово, что ты помнишь… Но с тех пор многое изменилось. Я был тогда совсем другим человеком, – Толя опять посмотрел на свои ботинки и продолжил нехотя. – Не любил показывать свои чувства. После того последнего звонка мне потом стало как-то не по себе… Эмоционально не по себе…

– Неужели ты плакал?

Марина готова была провалиться сквозь землю, когда Толя покорно кивнул на её неудачную попытку разрядить невесёлую обстановку плоской шуткой.

Обезоруживающая откровенность этого человека в очередной раз потрясла её. Она уже приняла решение, но разжигающие душу вопросы, которые хотелось задать новому сотруднику, не исчезали. Марина опять потёрла лоб, чтобы придумать наиболее уместную реакцию на столь искреннее признание, но не успела начать фразу, вздрогнув от деликатного стука в дверь.