Вот тогда-то настала его очередь потеть и нервничать, потому что амазонки у меня не было, и он, подталкивая меня под зад, вовсю пялился на женские панталоны. Они были цельными посередине, но магу было тяжело сохранять выдержку при таком обаятельном непотребстве, как я.
– Скажите мне, леди Кризель, что же это за дикий мир, откуда вы к нам прибыли?
– Почему дикий? – возмутилась я. – Это ваш отстал от нашего. Лет через сто пятьдесят-двести догоните.
– Думаете, нам стоит стремиться к вашим идеалам? – он был деликатен, обходителен, говорил полунамеками, и обижаться на него не получалось. Меркрас вообще был душкой. И все бы хорошо, только чувствовалось, что он прохвост.
– Не смотрите так на меня. Для своего мира я достаточно образованна. Посудите сами. Знаю науку о числах, науку о фигурах, литературу – отечественную и зарубежную, географию. Могу грамотно писать. И пусть я знаю лишь один вид вилки, но ем достаточно аккуратно, не чавкая. А что боюсь лошадей, так у нас уже сто лет на них не ездят – машины заменили…
Спутник слушал с неподдельным любопытством.
– Жаль, что я не могу рассказать о ваших достоинствах леди Ауриле.
– Мегера она, сушеная. Неужели у вас нет других, более нормальных клиентов?
Он хитро улыбнулся.
– Обращение к магам за гранью дозволенного. Но мы есть, и к нам обращаются. Надеюсь, если вам, леди Кризель, повезет, вы замолвите обо мне словечко во дворце?
– Ох, Меркрас, – вздохнула я. – Не оказаться бы мне на как там его? Совете Праведных? А то будут с пристрастием расспрашивать обо всех связях.
– Будет вам печалиться, леди Кризель, – улыбнулся мужчина, морща конопатый нос. – Если Всевидящий перенес вас сюда – то уж точно не для общения с праведниками. Давайте, я сделаю вам что-нибудь приятное?
– Чего?! – нахмурилась я.
– Не знаю, что вы подумали, но я хотел хоть как-то загладить свою вину. Повернитесь спиной.
Он встал позади и принялся совершать пасы над моей головой. Кожа зачесалась. Я не выдержала, протянула руки – и обмерла, потому что волосы стали длиннее!
– На сегодня хватит, завтра продолжим. Обещаю, вскоре у вас будут красивые темные волосы на зависть всем.
Когда Аурила увидела мои новые волосы – густые, длинные, шелковистые, обрадовалась и совершенно бесцеремонно указала на мою грудь. – А с этим безобразием можно что-то сделать?
– Нет! – как-то странно и поспешно ответил маг, и я поняла: может – но не хочет. И я тоже была против! Пусть только попробуют!
Мачеха влиянием Меркраса на меня осталась весьма довольна, а я вообще радовалась каждой встрече с ним, потому что только с магом могла быть собой. Изображать непонятную леди Кризель оказалось невероятно сложно, и как бы ни пыталась походить на нее – выходило из рук вон плохо.
До отъезда у нас было еще почти две седмицы или по-нашему недели. Но уже через несколько дней мачеха сдалась, осознав, что если даже меня совсем не кормить – кости не усохнут. Поэтому, скрепя сердце, достала из сундука отрезы, усадила швею с помощницами, и мне начали шить аж шесть новых платьев.
Как только сводная сестрица узнала, что мне шьют новые наряды, а ей – родной дочери – ни одного, расплакалась, закатила истерику и отказалась спускаться к обеду и ужину. Чему я только обрадовалась. Августе было не больше пятнадцати, но язык у нее бойкий и колкий, как у маменьки. Постоянно приходилось ее осаживать.
А я с отчаянием ждала, когда за мною пришлют карету. Если бы было больше время на подготовку – так бы не переживала. Пусть выбор принца падет не на меня – переживу, но не хочу опростоволоситься и попасть в конфуз. Однако Меркрас утешил, что кроме меня на отбор поедет еще несколько обедневших дворянок, по сравнению с которыми я нахожусь в выигрышном положении. Также поведал, что такие отборы – огромная редкость. И этот случился совершенно случайно. Придворный маг (а при дворе они негласно есть вопреки воле Совета Праведных) поведал королеве – матери, что ее единственного наследника ждет успешное царствование и долгая жизнь, если он женится на девушке, родившейся в Весенний Праздник в 17 год правления короля Паума. Вот потому и появился королевский указ об отборе невест.