Как только мачеха ушла, вошла служанка. При виде фарфоровой чашечки с отваром, что она подала, у меня осунулось лицо.

– Не расстраивайтесь, леди Кризель, – прошептала девушка и достала из-под беленького передника ломоть хлеба с сыром. – Только ешьте скорее, иначе… – она замерла, увидев, как я, будто хомяк, уминаю угощение.

– Фама пофиди… три дня говодная… ифе не так есть… будеф! – жадно жуя, оправдывалась я.

Угощение съелось вмиг. Пока стряхивала с подола крошки, служанка встряхнула принесенное платье, и я поняла: пока доберусь до принца – придется столько всего вытерпеть!

Пытаясь затянуть на мне корсет, служанка взмокла от усилий. Я уже задыхалась от нехватки воздуха, но она продолжала упираться ногой в мой зад и тянуть шнуровку.

– Не голодом уморить, так задушить решили?! – шептала я на последнем издыхании.

– Всевидящий с вами, леди Кризель! Я же не на шее тяну!

– Утянуть меня в два раза – тоже жестокая экзекуция!

– Если не утяну – ваша мачеха позовет Урла и Красела, и все равно утянет. Только ваша девичья честь пострадает!

Я бы возмутилась, да вздохнуть не могла.

Служанка долго боролась за мою осиную талию, но так и не смогла достичь желаемого результата, а поскольку возились мы долго, Аурила пришла посмотреть, в чем дело. Увидев мою грудь, вульгарно выпирающую из корсета, схватилась за голову.

– Милая падчерица, – обратилась ко мне, шипя обманчиво ласковым голосом, – а ты уверена, что в лесу у бедной женщины съела всего пару ягод? Подозреваю, что сожрала два ведра, объела несчастную старуху и лишила всех запасов! Я бы на ее месте… – при служанке – свидетельнице мачеха не рискнула угрожать, а яростно бросилась той на помощь.

– Тяни! Ну же, Свельда! Сильнее!

У меня потемнело в глазах, закружилась голова. Обрадовавшись на миг, что теперь хотя бы знаю имя девушки, издала умирающий хрип и покачнулась. Мачеха махнула рукой и в отчаянии прислонилась спиной к стене.

– Что же делать?! – всхлипывала она, вытирая слезы. – Королевский указ игнорировать нельзя, но я впервые не знаю, как быть. Ты не влезешь ни в одно платье! Если даже попытаться из двух перешить – не хватит ткани, а если из трех – опозоримся. И моя девочка – моя Августа не сможет рассчитывать на приличную партию!

– Так, может, не поедем? – с надеждой спросила я. Если предстоит всю жизнь носить такие платья – на фиг мне все это надо? Я жить хочу, а не умереть на балу на руках Олистера.

– Нельзя не ехать! – вышла из себя мачеха. – Я не хочу оказаться на плахе за измену! Но и в описании невест ты указана как девица хрупкого сложения! А если нас заподозрят в обмане? – она побледнела. Нехорошо стало и мне. – Поэтому оставшееся время молись, не ешь, хоть обратно в чащу к ведьме ползи, но ты должна стать прежней!

«Угу, как же! Уже ползу! – огрызнулась я. – Твоей девочке Августе надо – пускай и идет в чащу, и ищет сказочную ведьму. Но думаю, кроме волков, вряд ли кого-то там найдет».

Пока я пыталась судорожно вздохнуть, вернулась мачеха с другим нарядом. Судя по фасону и затхлому запаху, оно пролежало в сундуке не менее ста лет. Кроме того прежняя хозяйка наряда была такой же ширины, как я, однако ниже меня почти на локоть. Поэтому, когда я надела его, из-под платья неприлично виднелись мои нижние юбки.

Аурила схватилась за голову.

– Меркрас! Быть может, он, что-нибудь придумает?! – она бросилась за магом, совершенно забыв о толстой книге, что принесла и положила на стол.

Я подошла и прочитала название, выгравированное позолоченными буквами на синей коже.

«Наставления благородным леди».

Хорошо, что Дурила ушла! Корсетный «доспех» больно врезался в тело, кожа чесалась, дышать нормально не получалось. И окажись мачеха сейчас рядом, я бы этой самой книжкой сделала бы ей больно.