Она делает последний глоток уже холодного кофе, – Сначала столкнула его с балкона.

Я вздёрнула бровь, ну не так уж и страшно такое услышать, как ни странно.

– Он избил меня и сына… В общем, ничего нового. Смотрел, как корчились от боли у него в ногах. Потом он пошёл покурить на балкон. В комнату забежала дочка… Я просила её уйти… И тут он сказал, что она такая же «дрянь», как и я… Что надо изуродовать ей лицо… И… как будто платину прорвало. Я вскочила и толкнула его изо всех сил. Он перелетел через перила. Короткий вскрик, шлепок и тишина. Только вот, мы были на втором этаже. Я знала, что он сделает, когда очнётся. И поняла, что делать мне, – она смотрела мне прямо в глаза, – Я спустилась вниз. Убедилась, что он без сознания. А потом… Ждать, не умрёт ли он сам, я не могла. Я не могла рисковать детьми. Я ведь врач, по образованию. Если знаешь, как устроен позвоночник, не так уж и много сил нужно, чтобы свернуть шею. Особенно когда об этом долго мечтала!

– Сколько вашим детям лет?

– Сыну пять, дочери три.

– И что было дальше?

– Позвонила своему врачу. Муж, меня даже и к нему ревновал. Хотя сам и отправлял к нему же… Лечится после своих… уроков. Тот приехал со скорой. Конечно, всё понял. Но я знала, сколько он получает от мужа, за молчание. Дала втрое больше. Благо и ему, не хотелось, что бы полиция заинтересовалась, почему он не сообщал о побоях, – она усмехнулась, – И правда почему?.. В общем, несчастный случай. Не удачное пьяное падение.

– Страшная история.

– Жизнь вообще страшная штука. Знаете, что я делала пока ехала скорая? Красилась. Привычно скрывала следы побоев. Что бы ни дай бог, соседи не прозрели! Это был самый лучший макияж в моей жизни, – она улыбалась – У него нет родни. Теперь его предсказание сбылись: я действительно «украла» все его деньги. Теперь продам дом и уеду с детьми. Мы с вами больше не увидимся. Мне пора, спасибо за беседу. Проводите меня к машине?

– Да, конечно.

Сев в машину она протянула мне пакет, – Это вам. За кофе, за то, что выслушали… и за молчание.

– Что вы?! – я выставляю перед собой руки. – Я рада, что теперь у вас всё хорошо. Даже если вы этого добились таким путём.

– Всё равно возьмите. Пригодится. Мне эти деньги уже не к чему. Я их собирала на побег. Путь они и остаются платой за него. Даже, если вы под конец жизни останетесь здесь, то хотя бы на эти деньги сможете перед смертью построить красивую гробницу.

Я неуверенно улыбаюсь, и всё же беру пакет. Женщина закрыла дверь, и машина выехала за ворота.

Вернулась в сторожку, тщательно вымыла чашки, слушая кладбище. Да, здесь никогда не бывает тихо и пусто: делая обход, часто встречаешь что‑то ищущего человека. Даже ночью слышно шорох шагов по мокрой листве. И это не какие‑нибудь злобные разбойники, которые как в фильмах ищут место, чтобы совершить своё зверство. Чаще всего – это люди в отчаянии; бредут мимо безжизненных плит, собирают конфеты, утоляя голод, собирают рюмки с водкой, чтобы согреться. Как ни крути ночи даже летом прохладные. Но незнакомцы не пугали так сильно, как дорога, что вела наружу, в город.

И ещё эти люди, что бродили тут, часто оставляли частичку себя. Я смотрю на часы с потрёпанным ремешком, лежащие на столе рядом с чайником. В голове, словно из омута, всплывают воспоминания.

«…Вечереет. Я только спустила собак с поводка, и они сразу с лаем ринулись кто куда. Пусть побесятся, засиделись. Уже у дверей сторожки и слышу шум за углом. Что они там ещё притащили?!

Обойдя дом, не нахожу там собак. Но у сарая, увидела мелькнувшую среди деревьев тень. Подхожу ближе, освещая дорогу фонариком. Тень передвигается медленно, что‑то бормоча себе под нос.