Я едва улыбнулась и скрылась за дверью.

В голове роятся мысли, как на городском кладбище, могут быть безымянные могилы? Подобным вопросом я никогда раньше не задавалась, мне было всё равно. Чайник закипел, заливаю растворимый кофе в чашках. Достаю с полки конфеты и всё это разом выношу на веранду.

Макияжа на незнакомке почти не осталось. И выглядит она совсем по‑другому. Милая девушка с карими глазами, розовыми щеками и красным носиком от холода, губы немного припухли от слёз, но это не делает её страшной.

– Вы очень красивая.

– Спасибо большое. Мне всего двадцать пять, – она улыбается и берет чашку горячего кофе. Плед спадает с плеч.

– Давайте я вам помогу.

Палантин цепляется за молнию и слетает с плеч. Вся шея и ключица синяя, фиолетовая, жёлтая…

– Вас душили? – не могу оторвать взгляд.

– И не только, – усмехаясь, она и быстро поправляет палантин и накидывает плед.  – Спасибо за куртку, она больше не нужна.

Я накидываю куртку на себя и снова сажусь напротив. Молчание. Только шелест последних листьев, пение птиц и ветра, который гулял между могил.

– Нелегко осознавать себя единственным живым в таком безлюдном месте?

– Не думала об этом. Здесь спокойно.

– Да, слишком спокойно, даже жутко, – она ёжится.

– Это первое время. Потом привыкаешь, даже расслабляешься.

– А где вы берёте продукты? Ездите в город?

– Нет. Мне привозит их директор.

– А что же вы делаете в выходные? – она вскидывает брови.

– У меня нет сменщика.

– Вы здесь каждый день?

– Абсолютно.

Потягиваюсь, горячий кофе согревает изнутри. Тепло и приятно, поднимаю ноги под себя и поудобнее усаживаюсь в пластмассовом кресле, – Как вас зовут? Я ведь даже не знаю?

Девушка тоже чувствует себя более комфортно, удобнее усаживается с ещё тёплым кофе, – Я вас тоже не знаю.

– Меня зову…

– Не надо, я больше всё равно сюда не вернусь.

– Хорошо, – Мы молчим некоторое время.

– Знаете, я раньше называла свой дом – домом оставленных надежд, – говорит она, смотря в сторону леса.

– Почему?

– Не знаю, мне казалось, что всё для меня кончено. Этот дом был для меня, как кладбище, туда зашла, а выйти уже не можешь. Такое чувство, что ты умер и попал в ад, где тебя каждый день терзают. В этом месте я похоронила все свои цели, мечты, желания…

Внимательно вслушиваюсь в каждое её слово, затаив дыхание. Сердце быстро стучит.

– А потом – я нашла выход, – она снова улыбается, и, глядя прямо мне в глаза продолжает, – Я убила того, кто закрыл меня в этом доме.

Я не отвожу взгляд. И молчу. В какой‑то мере со мной то же самое, но беда в том, что заперла себя я сама. – Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Просто. Я не верю в Бога, чтобы идти в церковь на покаяние.

– Не боитесь, что я могу всё рассказать?

– Однажды познав истинное горе, вы поймёте меня.

– Пока я не понимаю, зачем надо было убивать человека…

– Богатым людям верят всегда больше. А кто поверит мне? Я пыталась добиться правды более четырёх лет… Всё напрасно.

Она встаёт и потягивает своё платье вверх к бёдрам. Плотные колготки телесного цвета не смогут скрыть следы на коже. С каждым сантиметром появляются всё новые и новые синяки, некоторые ярко выраженные, другие уже ели заметны. Я не могу отвести взгляд от её стройных ног, это было прекрасно, но в то же время жутко. Платье поднято до груди, и она поворачивается боком. Под рёбрами красуется рваный шрам. Осторожно касаюсь его, – Как же вы выжили?

– Когда у тебя есть деньги, скорая помощь приезжает очень быстро, и шансов на выживание больше. Даже при таких ранениях, – она опускает платье, – и на молчание свидетелей то же.

Снова молчим, но любопытство все же пересиливает такт, – Как вы его убили?