Но вышло так, что судьба однажды проснулась не с той ноги, встряхнулась и наконец-то обратила внимание на призрачную амебу, копошащуюся в иле жизни. Когда Владимир очередной раз, зевая во весь рот и почесывая место ниже спины, сверял лотерейный билет с выигрышной комбинацией цифр, то обнаружил, что сорвал джекпот. Призовой фонд составил миллион долларов. Не веря своим глазам, Махоткин покрылся потом, почувствовал непривычное головокружение. Обычно бледное лицо победителя внезапно стало пунцовым. Колени подогнулись, глаза вылезли из орбит.

– Маша! Маня! Марииияя! Быстро иди сюда, неси корвалол!

Тощая супруга от непривычного проявления чувств со стороны мужа также глубоко разволновалась, заметалась раненой рысью, засеменила протертыми до дыр тапками. Вероятно, она решила, что благоверного трахнул инсульт. Иначе как можно было объяснить такое пленительное преображение? Узнав, что случилось, Мария Махоткина незамедлительно рухнула в обморок. Придя в себя, счастливая и мертвенно бледная, жена просипела сквозь щербатые зубы:

– Вот же счастье привалило, аж сердце щемит! Ну, заживем теперь! Всем врагам на радость заживем! Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!

Надо сказать, что ошалевшая от восторга женщина хватанула лишка. Впрочем, действительно счастливым людям это позволительно. Простим ей такую спонтанную причуду. На самом деле врагов у них не было. Впрочем, как не было и друзей. И знаете, что самое забавное? Как только об удаче Владимира узнали родственники (ведь город маленький, объявили по телевизору), которые давно перестали с ним общаться, они тут же проявились со всех сторон света. И если раньше знакомые люди находили Махоткина скучным, как оливье без горошка, то тут вдруг стали видеть в нем исключительного гения. Первым позвонил дед Гавриил, поздравил с головокружительным успехом и без обиняков приступил к делу:

– Володька, ты же помнишь, что я уже лет десять пытаюсь достроить эту чертову баню на даче? Да что поделаешь с этой позорной пенсией? То жена шубу себе норовит прикупить, то дети берут за горло. Нет мне покоя, нет успеха в моем предприятии! Одна на тебя надежда! Подсоби, родимый! Тебе же это как два пальца об асфальт! Я ведь не хоромы требую, а простую русскую баньку, незатейливую, без хрени и интеграций в дом. Ведь что может быть лучше, чем из бани выбежать босиком по пушистому снежку,  а летом голышом в сумраке сигануть с разбегу в озерцо! Подумай, роднуля, ведь и тебя позову косточки погреть, покуражиться! Да еще и дябнем за выигрыш! Благолепное дело, сам понимаешь! С кем мне еще накатить, как не с любимым Володькой! Всегда тебя выделял в толпе ребятни за рассудительный нрав и доброе сердце! Уважь, Христа ради!

Пока Владимир приходил в себя от неожиданной просьбы, раздался новый звонок. В трубку жадно дышала теща, грузная и требовательная, как самосвал.

– Володенька, зятек мой любимый и единственный, наслышана про твое счастье! От души поздравляю! Уж кто-кто, а ты заслужил такой чести. Всегда говорила, что ты у меня талантлив как демиург и нравственен как апостол. А сердце у тебя какое: доброе, нежное! Сущий самородок, жемчужина в развалах беляшей! Володенька, ведь знаю, что и так меня не забываешь, но напоминаю о сущей мелочи, ничтожной ерунде. Насколько ты помнишь, стукнуло мне недавно семьдесят пять лет, а я еще ни разу в Турции не была. Стыдно соседкам признаться – засмеют! Они же каждый сезон на югах тушки коптят, изъездили и Крым, и Рым. Володенька, заметь, я же всегда скромной была, так и здесь Италии не требую по законному праву. Отправь к османцам, не будь засранцем! Мечтаю нервы восстановить, моря нюхнуть. Ты же помнишь, какая я сердечница. Вечно маюсь с тахикардией. Дай же хоть перед смертью на мир одним глазком глянуть. Уважь мать вторую! А то помру и не узнаю, каково оно, в странах иноземных. Ты потом каяться будешь, да поздно будет пить боржоми!