– Вы лжете, – произнесла неподвластная ему женщина, переборов одибил. – Вы не желаете знать эту легенду, чтобы принести пять нечаянных жертв, не ведая о том, что их совершаете. Вы не утратили надежду. Вы никогда не смирялись. Вы не готовы уйти с миром.

– Вы плачете, – сказал Фриденсрайх и сделал еще один глоток из зеленого пузырька. – Такова цена правды и доверия. Но они того не стоят. Лучше сберегите мой вымысел.

Собрал бумаги со стола и протянул их Зите вместе с бронзовым гранатом.

– Повесть окончена? – спросила Зита.

– Нет, – ответил Фриденсрайх. – Мне не успеть.

– Мы найдем чародея, – прошептала Зита. – Обязательно найдем. Вам нельзя покидать Одессу!

– Нельзя покидать Одессу, – повторил Фриденсрайх и улыбнулся. – Дайте мне вашу руку.

Она протянула руку. Горячие губы – наследие гонителей, обожгли смуглую кожу – наследие гонимого народа. Бились и хлопали вдали черные паруса, вскипало море, опрокидывалось в Зите.

– Мы выясним, что скрывается в подвалах Шульца, – сказал Фриденсрайх, – обязательно выясним. Тогда вы расскажете мне о том, что утратили вы. Но не сейчас. Поздно уже. Идите спать, сударыня. Ночь на исходе.

Он выпустил ее руку.

– А вы? – спросила Зита.

– С вашего позволения, я еще побуду в Одессе, – сказал Фрид, достал перо, обмакнул в чернильницу, и вывел на белом листе…

Ливень шумел в саду с самого рассвета. Громыхал гром, вспыхивали фиолетовые молнии, буйная зелень стучалась в стекла. Гардины на приоткрытых широких окнах Голубой столовой вздувались, как паруса. Пахло влажной почвой, мокрой пылью и свежестью. Пахло тем временем года, когда начало осени больше похоже на конец лета, и что-то неуловимо меняется в воздухе, хоть и непонятно – что.

Хозяева и гости уже сидели за ломившимся от яств столом. Вышколенные лакеи, во главе c управляющим, вытянулись по струнке.

– Доброе утро, господа и дамы, – дюк обвел присутствующих благосклонным взором человека, чьи потребности полностью удовлетворены. Все, кроме одной. – Где Фрид?

Осторожно смахнул с бархатного рукава пурпуэна божью коровку. Та распахнула крылья, взлетела, приземлилась на палец Шульцу.

– В Арепо не принято будить гостей, – широко улыбнулся Шульц и прихлопнул букашку.

– Черт с ним, пускай дрыхнет. Надеюсь, в этот раз он не забыл запереть дверь на засов, – дюк окинул подозрительным взглядом уродливых дочерей Шульца.