Она услышала позади быстрые шаги и, оглянувшись, увидела человека с ключом в руке. Он миновал её и открыл дверь, после чего, развернувшись, отступил, пропуская её вперёд. Это был мужчина плотного сложения с сильным массивным лицом. Если бы не глубокие сверкающие глаза, его можно было бы назвать уродливым. В глазах же чувствовались нежность и юмор.

– Мы с вами соседи, – сказал он. – Моя фамилия Филлипс.

Джоан поблагодарила его. Поскольку он придерживал перед ней дверь, их руки случайно встретились. Джоан пожелала ему спокойной ночи и пошла по лестнице. В её комнате не было света: только слабые отблески уличных фонарей.

Она продолжала видеть его – его мальчишескую улыбку. И слышала его голос, заставивший слёзы, как по команде, перестать течь.

Она надеялась, что он их не заметил. Какая же она дурёха!

Она тихо рассмеялась.

Как-то раз, обедая в клубе, Джоан повстречала Мэдж Синглтон.

– Я получила забавное письмецо от Флосси, – сказала Джоан, – чуть ли не со слезами на чернилах умолявшей меня заглянуть к ней в субботу вечером, чтобы повстречаться с её «знакомым джентльменом», как она его называет, и высказать своё мнение о нём. Что с ней вообще происходит?

– Всё в порядке, – ответила Мэдж. – В действительности ваше мнение на его счёт её не интересует… точнее, ей не нужно ваше истинное мнение. Она лишь хочет, чтобы мы подтвердили её собственное. Она с ним уже обручилась.

– Флосси обручилась! – Джоан откровенно изумилась.

– Да, – вздохнула Мэдж. – Раньше это было традицией. Юноши просили девушек выйти за них. И если те соглашались, это называлось «обручиться». Мне рассказывали, что в некоторых классах она по-прежнему существует.

– Благодарю, – сказала Джоан. – Я про это слышала.

– По вашему тону я решила, что, возможно, нет, – вздохнула Мэдж.

– Но если она уже обручилась с ним, зачем рисковать и слушать критику? – возразила Джоан, игнорируя дерзость Мэдж. – Слишком поздно.

– О, она готова всё расторгнуть, если мы не заверим её в том, что находим его мозговитым, – пояснила Мэдж со смехом. – Похоже, её отец мозговитым не был, а вот маман была. Возможно, наоборот – я не уверена. Однако как бы то ни было, это приводило к ссорам. Что до меня, то если он вообще терпимый и печётся о ней хотя бы внешне, я намерена найти его обворожительным.

– А если она повторит опыт своей матери? – предположила Джоан.

– Были такие Нортоны-Брауны, – ответила Мэдж. – Трудно найти более неподходящую пару. И те, и другие писали романы – кстати, весьма неплохие – и пылали взаимной завистью. За завтраком постоянно швыряли друг другу в голову рецензии. Пока ни развелись. Сама я не знаю никакого рецепта оставаться счастливыми после свадьбы, кроме как не ждать этого.

– Или избегать её в принципе, – добавила Джоан.

– Вы провели хоть день в «Доме Разорённых Дворянок» в Ист-Шине?

– Пока нет, – призналась Джоан. – Возможно, придётся, позже.

– Это должно быть неотъемлемой частью образования каждой женщины, – продолжала Мэдж. – Он предназначен для незамужних дам за сорок пять. Сюзан Флеминг написала о нём статью для «Друга учителя» и провела там день и вечер. Через месяц она вышла за бакалейщика с пятью детьми. Единственное здравое предложение, как избежать беды, попалось мне в бурлеске «Синяя птица». Помните сцену, в которой духи детей ждут, чтобы спуститься на землю и превратиться в новорожденных? Кто-то прилепляет у входа в проход записку «Не рождайтесь. Ничего хорошего, кроме волнений».

Флосси проживала в однокомнатной квартире на третьем этаже съёмного дома на Куинс-сквер в Блумсбери, однако этаж гостиных был в этот момент свободным, и Флосси упросила свою домовладелицу позволить ей организовать вечеринку там – само проведение, похоже, шло ей навстречу. Помещение, когда Джоан вошла, было почти битком. Флосси вывела её на лестничную площадку и закрыла за собой дверь.