– Если ищете человека честного и надежного, Принцесса, не проходите мимо. – Голос мага еле слышен на фоне неумолкающего ярмарочного шума. Очень высокий и очень тощий заклинатель устроился в старом облезлом кресле, вытянув ноги поперек узкого прохода между шатрами. Разноцветные лохмотья болтаются на нем, как одежка на пугале, а вылинявшая и потерявшая форму широкополая шляпа скрывает большую часть лица. Я не остановилась бы, если бы не боялась споткнуться, не обратив внимания ни на старое прозвище, которое знали лишь немногие, ни на знакомый выговор.

Тонкие бледные губы растягиваются в улыбке.

– Ты все не меняешься, Лу.

– Ты тоже, – отмечаю я.

Другой бы хоть мяса нарастил, раз уж изменить великанский рост не под силу. Хотя бы суповой набор получился, а то кости одни – только холодец варить. Погремушка ходячая.

– Так ведь не я широко известен в узких колдовских кругах как Черная Луна, – парирует он. – Мы, маленькие паразиты, такой славы недостойны. Живем, так сказать, в тени…

Он лукавит. Быть может, не проведи я столько часов среди ярмарочных магов, фальшь и укрылась бы от меня. Но ярмарочные маги – известные лжецы, и привычка принижать себя, чтобы возвысить собеседника, у них в ходу. Так, говорят, торговля лучше идет. Каждому же хочется, чтобы его считали всемирно известным и всемогущим.

Только вот когда-то давно мы были друзьями. А когда старый друг готов изворачиваться, лебезить и лгать тебе в глаза – это всегда неприятно.

– Не Принцесса, – поправляю я. – Просто Луна.

– Без титула? Без присказки? – Смешок неловкий, наигранный. – Хорошо. Ну а я все еще старый добрый Тухля.

Он совсем не старый и, конечно же, не добрый. Запредельная худоба, цветные лохмотья и выговор дурачка не обманут того, кто вырос с ним на одной улице. Передо мной не безобидный ярмарочный шут, отнюдь. Тухля всегда умел обращать свои недостатки в достоинства. Тощий, с выпирающими ребрами и острыми коленками, он легко умудрялся разжалобить поварих на раздаче и получить дополнительную порцию. Пойманный за какой-нибудь шалостью Тухля прикидывался простачком и мямлил: «Все побежали, и я побежал». А на крайний случай у него была припасена слезливая история о том, как маму убили твари.

Пограничники правы, когда говорят, что монстры рукотворны. Но создают их не ведьмы, а само чистое человечество. Учителя, призванные порицать любое проявление магического таланта. Строгие родители, всегда готовые выбить дурь вместе с жизнью, участливые родственники, притворно вздыхающие: «Ой, ну в кого же он такой, порченный, уродился?» Сверстники, травящие тех, кто хоть чем-то отличается от других. И после этого кто-то еще удивляется, что подавляющее большинство магов озлоблено на весь мир, а слова «доброта», «бескорыстие» и «понимание» для них просто бессмысленные наборы букв.

Из Тухли запросто вышел бы злой колдун наподобие Черного Пепла или Безмолвного Ужаса. Нам было семь или восемь, когда мы познакомились, и уже тогда в нем скопилось столько злобы, что хватило бы легкого толчка, чтобы она выплеснулась наружу. Не будь нас, неразлучной троицы друзей, Тухли, Луны и Шута, он давно ушел бы на равнины. Не знаю насчет таланта, но ненависти ему точно хватило бы. Никчемное недоразумение с виду, внутри мой дорогой друг всегда представлял собой нечто весьма темное и очень хитрое.

–А я-то думал, Черная Луна избегает родных трущоб, – как ни в чем не бывало продолжает Тухля. –Ловить у нас, конечно, особо нечего, но пару-тройку стоящих клиентов я тебе подберу. В память о былых временах, так сказать.

Былые времена тут совершенно ни при чем. Одно упоминание о том, что он работал с Черной Луной, сделает Тухле неплохую рекламу среди людей знающих. И да, я охотно помогла бы, если не в честь давней дружбы, то хотя бы в счет неоплаченных долгов, но последнее, что мне сейчас нужно, это дошедшие до пограничников слухи о блуждающей неподалеку Черной Луне. Потом, когда убийца получит заслуженное, а Последнее Желание перестанет жечь кожу, может быть.