Все демоны Луны Ана Валерия Хаас

Если бы я не знала, что он совершенно, абсолютно, окончательно и бесповоротно мертв, то решила бы, что это хитрый план, чтобы заманить меня в ловушку. Сыграть на чувствах одной самовлюбленной ведьмы, подсунув ей лучшее из возможных свидетельств капитуляции – приглашение на собственные похороны. Не карточку, конечно. От карточки за километр несло бы подставой – кто же присылает приглашения по адресу, которого в реальности не существует? Но можно пустить слух, что некий пограничник по прозвищу Фантом недавно отправился в лучший мир, и убедиться, что ведьма это услышит. Тогда она точно придет позлорадствовать.

Вот так все просто.

На кладбище холодно. Говорят, там всегда холодно, и это ненастоящий холод. От земли, от свежих могил, от увядших цветов и темных надгробий веет стужей той стороны. Где-то здесь, рядом, под слоем размокших разноцветных листьев и склизкой рыжеватой земли лежат тысячи мертвых. Тысячи пустых, вакантных тел, которые можно поднять, вдохнуть в них жизнь и подчинить своей воле. Тысячи тел, с помощью которых демоны могут стать материальными.

Все это понимают.

Я сижу на земле возле его могилы, скрестив ноги и засунув руки в карманы потертой кожаной куртки. Надгробие простое – потемневшая от сырости деревяшка, на которой вырезано только прозвище – Фантом. Ни цветов, ни венков, ни стаканчика травяной настойки, чтобы подсластить убитому последний путь. Похоронили, подписали первую попавшуюся деревяшку – и пусть себе гниет.

Стоп. Убитому?

Я оборачиваюсь.

От него немногое осталось – он выцветший, поблекший и полупрозрачный. Стоит у меня за спиной – вроде как на земле, как нормальный – но то, что он не нормальный, бросается в глаза сразу. В остальном – помимо того, что он просвечивает, как помутневшая стекляшка, и по цвету серо-коричневый – Фантом не изменился. Все такой же высокий и худощавый, с призрачной щетиной на призрачном подбородке и взглядом, полным презрения ко всяким там колдунам и ведьмам. Даже волосы у него той же длины, что и два месяца назад, когда мы последний раз виделись.

Только вот Фантом стал фантомом. По-настоящему.

– Убили? – переспрашиваю я. Без особого энтузиазма, потому как призраки сами по себе в голову лезть не должны. Им, призракам, этого не дано – это демоны влезут куда угодно, перемешают все по своему усмотрению и отправятся дальше, оставив после себя только пустую оболочку, пустышку. А призракам мысли лучше держать при себе, пока их не спросят, потому как отправить их обратно – дело, в общем-то, плевое. – Может, это ты сам себя убил.

Он усмехается. Все та же усмешка, что и при жизни – меня от нее и сейчас наизнанку выворачивает.

«Никуда ты от меня не денешься, Луна, я все про тебя знаю».

Да, мы старые знакомые. По моим меркам, даже очень старые, потому как в жизни равнинных ведьм мало кто задерживается дольше пары месяцев. А Фантом маячит на горизонте вот уже несколько лет, омрачая мое существование.

– Сам себя? Ты тело-то мое видела?

– А ты предлагаешь откопать и произвести вскрытие? Изучить, так скажем, изнутри?

Серо-коричневые губы кривятся в странноватой улыбке.

– Попробуй. Только его там, – кивает на могилу, – все равно нет. Что делают с такими, как я, Принцесса? Верно, сжигают. Могила – для отвода глаз. Но, думаю, ты можешь позвать своих маленьких друзей, чтобы собрать мой многострадальный прах. Этим же ты, кажется, любишь заниматься – созданием людей из того, что под руку попадется.

– Не нарывайся, – предупреждаю я.

Отправлять призраков назад – дело несложное. Прослеживаешь связь, находишь зацепку и рвешь ее, как нитку, без особых усилий. У призраков связи тонкие и непрочные, и максимум, что они могут сделать, – утянуть с собой тех, за кого они зацепились. Например, невезучего прохожего, совершенно случайно оказавшегося не в то время и не в том месте – рядом с умирающим, которому совсем не хотелось умирать. Последнее Желание – штука мерзкая.

Фантом стоит, точнее, висит в воздухе, уперев призрачные руки в бока. Блефует. Как всегда, блефует.

Или?..

– А то что? – Отвратительно кривая улыбка играет на полупрозрачных губах. – Отправимся в увлекательное путешествие в другие миры?

– Что?

Нет. Быть такого не может! Не первый же день я на свете живу?

Я закрываю глаза. Мне не нужно много времени, чтобы сосредоточиться. Я делала это столько раз, что сконцентрировать внутреннюю энергию в одной точке, а потом перенаправить ее вовне занимает не больше секунды.

Широко раскрываю глаза – и вижу.

Связи опутывают меня. Разнообразные, разноцветные, разномастные и разносортные – они тянутся от моего тела куда-то в пустоту. Стоит легонько потянуть за любую, как на другом конце дернется марионетка. Кучка демонов, слепленных в послушного мужа. Сгусток тьмы, заменяющий погибшего любимого. Мелкий демон, внедренный в чье-то сознание, чтобы внушить нужные чувства.

Приворот. Отворот. Создание идеального спутника жизни. Что угодно, как угодно. Только выскажите пожелание, и я назову цену. Такие, как я, равнинные ведьмы, могут все.

Отбрасываю лишние связи, отсеиваю, как мелкий песок, и…

Да. Вот оно, Последнее Желание. Его Последнее Желание. Обвилось вокруг моей руки, впилось в кожу черной, выжженной полосой с красноватыми воспаленными краями. Говорят, смерть черная с красным, потому и нить Последнего Желания черная и впивается так, чтобы проступала красная кровь. Напоминает о себе, предупреждает. Все мы смертны, даже ведьмы.

Неудивительно, что я ни секунды не сомневалась, в смерти Фантома. Последнее Желание, соединившее нас, треклятое Последнее Желание, привело меня сюда. И подсознательно у меня действительно не было выбора – оно бы толкало и тянуло меня к кладбищу, пока я не встретилась бы с фантомом того, кого когда-то звали Фантомом.

– Что-то ты побледнела, красавица.

Фантом и его вечная ухмылка на губах. Самоуверенный, самовлюбленный, не желающий и не умеющий отступать, всегда идущий до конца – он похож на меня. Я бы тоже не сдалась. Даже когда все начало бы меркнуть и исчезать, когда меня начало бы затягивать в глубины неизведанного, я бы нашла способ остаться.

Как нашел он.

– Зачем тебе я?

– Догадайся.

– Сообщение любовнице передать? С близкими попрощаться?

– Конечно. – Призрачный смех звенит над притихшим кладбищем. – Попрощаться. Моему убийце. С жизнью.

Я не понимаю, шутит ли он, но по спине пробегает холодок. Так себе желание. Очень так себе.

– Неужели твои дружки-пограничники не перевернут город вверх дном и не порвут твоего убийцу в клочья?

– Мои, как ты выражаешься, «дружки-пограничники», – с нажимом произносит Фантом, – понятия не имеют, кто меня убил.

– А с чего ты взял, что я имею? – огрызаюсь я. – И не нужно намеков. Я, конечно, с радостью отправила бы тебя в увлекательное путешествие по далеким мирам, но – увы! – я тебя не убивала.

Фантом не произносит ни слова, но его ответ – слишком четкий и слишком ясный – сам по себе возникает в голове.

«Я знаю, – говорит он. – Я знаю, Лу».

Его мысленный голос мягкий, вкрадчивый. Призрак проскальзывает в мое сознание, как дым вползает в щель под дверью – осторожно и беззвучно, не задевая ни одной ловушки, ни одного сигнального заклятия. Так, как умеют только наделенные талантом – и так, будто занимался этим всю жизнь.

– Забавно, да? – хмыкает он. Теперь уже нормально, вслух. – Ты будто не знала, что так оно и бывает. Чудесная безграничная близость.

– Не люблю связываться с призраками. И никогда не связывалась.

– О, я твой первый? Неудивительно. В твоих шкафах со скелетами можно заблудиться. Страхи, комплексы. Угрызения совести. Но, должен сказать, я теперь лучше тебя понимаю. А всего-то надо было познакомиться поближе. Снять, так сказать, маски.

Он смеется. Призрачный смех – холодный, потусторонний – отражается от могил и надгробий усиливающимся эхом. Нарастает постепенно, как приливная волна, накрывает с головой.

Я осознаю, что у него больше ничего не осталось, кроме смеха, и мне противно от мысли, что теперь я тоже понимаю его. Ни тела, ни свободы, ни возможности покинуть это мокрое кладбище. Только постепенно меркнущий разум, пустая могила, темная деревяшка с прозвищем… и я. Ведьма, враг, та, с которой не должно быть никакого взаимопонимания.

Должно быть, в моих глазах отражается что-то из этих кощунственных мыслей, потому что призрачное лицо искажается в брезгливой гримасе.

– Избавь меня от фальшивого сочувствия, Принцесса. Пустышки не чувствуют. А ты и есть пустышка, если не хуже. Продажная безмозглая тварь.

Вот теперь я его чувствую. Он больше не пытается осторожно влезть ко мне в голову, он хочет ворваться туда со всей силы, резко, быстро и больно, пробить ментальные щиты и вырвать у меня признание, что я действительно продажная и безмозглая. Ему нужно в это верить. Это сделает его мир куда проще, понятнее и спокойнее.

– Убирайся.

Я вышвыриваю его прочь. Выталкиваю вон из моего сознания, выплескиваю на него давно сдерживаемую злость. Я не глупенькая ведьмочка, которая никак не может понять, что чувства мешают работе. Я вытравила из себя то, что называют человечностью, так давно, что напрочь забыла, как эта человечность выглядит. Я не привязываюсь к местам, к вещам, к людям. Не чувствую и не сочувствую. В моей жизни есть место для одной настоящей страсти – призыву демонов.