– Боли, так боли, еще лучше. Ладно, общую установку я тебе пока дал, а детали проработаешь сама.

Андрей Пантелеймонович повесил трубку и пошел к Инге, которая неподвижно лежала на кровати лицом к стене.

– Детка, что с тобой? – испуганно спросил он. – Прости, я задержался, говорил с Викой. Что ты?

– Андрей! – она поднялась и обняла его за шею. – Колпин сказал, что через неделю мне будут делать операцию. Андрей, что же это – ведь все было нормально, все было так хорошо, почему же? Почему? Срок ведь еще маленький, он же будет неживой!

Инга рыдала, уткнувшись ему в шею, а он тихо поглаживал ее по спине и прикасался губами к темным взъерошенным волосам.

– Не надо, маленькая, никто тебе не будет делать операцию. Людмила с завтрашнего дня в отпуске – я попрошу, чтобы она днем посидела с тобой. Все будет нормально, все.

У него уже не было сил лгать и убеждать, и он монотонно повторял одно и то же.

Уезжая из Ленинграда, Ольга сказала матери, что едет в молодежный лагерь, и даже показала путевку, которую позаимствовала у подруги. Она торопилась уехать, потому что скрыть пятимесячную беременность ей пока еще удавалось, но живот становился больше с каждым днем.

Илья встретил ее на вокзале и сразу же повез домой. Усадил в своей комнате и, велев никуда не выходить, пошел в гостиную объясняться с родителями. Зная мать, он полагал, что самое лучшее – не дать ей произнести ни слова.

– Мама, сразу к делу. Я люблю девушку из Ленинграда, у нас будет ребенок, аборт делать она не будет. Проблема в том, что мы не можем пока пожениться – ей еще нет пятнадцати. Поэтому не вздумай устраивать скандалы или выгонять ее из дома – если ее мать заявит в прокуратуру, то меня посадят. А теперь дай нам есть – Оля голодна, она не позавтракала в поезде, – повернувшись, он вышел, оставив родителей размышлять о сложившейся ситуации.

Виктория осталась стоять на месте с той же самой улыбкой на лице, которая была до прихода сына – они с Семеном обсуждали, что подарить Филеву на пятидесятипятилетний юбилей, если, конечно, шестого сентября Филевы пригласят их на семейное торжество. У Семена лицо все еще было сосредоточенным – похоже, он со свойственной ему медлительностью продолжал размышлять о подарке. Придя в себя, Виктория швырнула на пол журнал «Огонек», который вертела в руках, и зашипела на мужа:

– Ты понял? Что же ты молчишь, скажи что-нибудь!

– Дай им поесть, как он просил, – посоветовал ей муж, – а потом пойди и посоветуйся с Андреем. Тут нельзя наломать дров, нужно делать все очень осторожно.

– Я позвоню Лиле, – спохватилась Виктория, – вдруг она узнает и скажет, что мы от нее скрыли.

– Не знаю, – начал, было, Семен, но его супруга уже названивала Филевым.

– Лилечка, – сказала она сладким голосом, – у Ильи очень большие неприятности. Он, конечно, сделал глупость, но мы с тобой должны его спасти. Еще можно.

Нечего и говорить, что Лиля немедленно примчалась к Шумиловым. Она попыталась войти в комнату к Илье, но он ее беззастенчиво выставил.

– Сейчас ко мне нельзя, Оля отдыхает.

Лиля не стала лезть на рожон и весь вечер провела в гостиной, шушукаясь с Викторией, а Ольга, которая иногда выходила из комнаты в ванную или в туалет, с недоумением косилась на сидевшую за столом и бесцеремонно разглядывавшую ее красивую девушку.

Странно, но из-за приезда Ольги в жизни Шумиловых практически ничего не изменилось. Семен с Викторией продолжали ходить на работу, делая вид, что не замечают гостью. Лиля постоянно прибегала вечерами, хотя проводила теперь время не в комнате Ильи, а на кухне или в столовой, беседуя с Викторией. Илья готовился к экзаменам и ездил в институт их сдавать, а Ольга послушно проводила время в его комнате, стараясь выходить оттуда как можно реже, если в квартире кто-то был. Когда Илья возвращался, он сам готовил еду или разогревал что-нибудь из холодильника. Они ели и шли гулять. По дороге покупали фрукты для Ольги и обсуждали планы на будущее.