– Ладно, говори, раз обещал – слово надо держать.

– Хорошо, я быстренько. Итак, ты расстаешься с любимой всеми нами Лилей.

– Да пошла она! Нет, она не плохая, но на нее нужны железные нервы. Я перед ней ни в чем не виноват – она сама хотела того, что было.

– Хорошо, правильно рассуждаешь. Только не перебивай, я скажу, что мне Вика запланировала, а то забуду. Итак: к черту Лилю, к черту ее папу. После этого твой папа не получит должность начальника отдела, твоя мама не получит прибавку к зарплате или что-то там еще – я уже забыл.

– Ее не пригласят к Филевым на банкет по случаю юбилея, – услужливо подсказал Илья.

– А, вот видишь – молодая память всегда лучше. Дальше: тебя, кажется, после института ждала интересная работа в Курчатовском институте. Или аспирантура – на выбор. Придется теперь на этом поставить крест – тебе не то, что не помогут, но и будут всячески препятствовать. Тут даже я не смогу тебя вытащить. Возможно также, тебя, как молодого специалиста, насильственно ушлют на три года на периферию. Ты ведь обязан отработать будешь три года, знаешь это? А через три года в Москве ты вряд ли куда-то устроишься на работу. Ты же знаешь мстительный характер своей бывшей подружки и связи ее папы.

– Поедем на периферию, а через три года уедем в Ленинград – я уже обо всем подумал.

– Молодец, вижу, что в тебе течет моя кровь. Тогда остается материальный вопрос. Сам понимаешь, что в связи с вышесказанным у родителей могут возникнуть материальные трудности из-за урезания разных премий и доплат. Для этого кое-кому достаточно одного звонка.

– Понял. Я сам буду работать и содержать жену с ребенком.

– Ага, жену, которой еще школу нужно закончить. Как у нее, кстати, с оценками? Кстати, ты знаешь, что за сношение с несовершеннолетней тебя могут посадить?

– Я никого не насиловал, за что меня сажать? Ты что ли, на меня в прокуратуру напишешь? Мы друг друга любим и поженимся.

– Ладно, кажется все, что должен был, я тебе сказал. Теперь от меня лично: рад, что ты нашел свое счастье, мне известно, как драгоценна настоящая любовь.

– Дядя, только честно скажи, это правда?

– Конечно, правда, я рад, – благодушно подтвердил Воскобейников, – Рад и от души тебя поздравляю. От всей души, ты веришь?

– Конечно, верю – больно уж хило ты меня убеждал жениться на Лиле. Обычно у тебя это получается красноречивей.

– Не так уж и хило – для некоторых мои аргументы могли бы иметь решающее значение. Но не для тебя – в тебе, как я сказал, моя кровь.

– Дядя, честно, я тебя люблю!

– За что? За то, что по долгу службы изложил тебе несколько нудных истин? – усмехнулся Андрей Пантелеймонович и потрепал племянника по плечу. – Ладно, я тебя тоже люблю, родной мой. Беги домой, а мне нужно к Инге в больницу.

Приехав в роддом, Андрей Пантелеймонович сразу позвонил сестре.

– Слушай внимательно, Вика, и запоминай все, что я скажу. С Ильей я сегодня слегка побеседовал, но с первых слов понял, что все бесполезно, и даже сил не стал особо тратить.

– Что ты ему сказал?

– Какая разница – говорил, что придется, и следил за его лицом. Нет, мы будем действовать по-другому. Твой Семен может на несколько дней куда-нибудь подальше съездить?

Не став задавать лишних вопросов, Виктория немного подумала, перебирая варианты.

– У него в Свердловске дядя – ветеран войны, больной одинокий человек. Семен может взять неделю за свой счет, чтобы его навестить. Тем более, что сейчас время отпусков, работы немного.

– Отлично – в Свердловск, так в Свердловск. Ты как себя чувствуешь в последнее время?

– Спрашиваешь еще! Бессонница и боли в сердце невыносимые – руку поднять нельзя.