– Нет, нет, я пока не чувствую себя достойным. Да, у меня еще такое: я не могу оставить преподавательскую деятельность.

– Ради бога, Максим Евгеньевич, кто же об этом говорит – вам будет оставлена ваша учебная лаборатория. Да, и естественно, что ваша зарплата будет в два раза выше прежней, и в деньгах, следовательно, вы только выиграете.

Баженов подумал о своих трех семьях и тяжело вздохнул. Гость понял, что уже близок к цели и вкрадчиво добавил:

– Разумеется, вы сами подберете сотрудников, которые будут работать с вами. Представьте нам список возможных кандидатов, и мы начнем отбор. Если вы в принципе согласны с нашим предложением, то можно начать прямо сейчас.

Через час Максим Евгеньевич представил список из двадцати человек.

– Это те, кто действительно сможет работать, а не просиживать штаны. Да, вот тут еще есть одна девушка – Чемия Маргарита – я бы хотел ее видеть в группе. Она уже сейчас проявляет необычайные способности.

– А в чем проблемы? – удивился его собеседник.

– Она не ленинградка, стало быть, ее нужно будет обеспечить жилплощадью. Кроме того, это пока в перспективе – она учится.

– Хорошо, – сказал посетитель, разглядывая список. – Пусть пока учится, а там видно будет. Если проявит себя хорошо, то с жилплощадью что-нибудь придумаем.

Андрей Пантелеймонович знал, что племянник после экзамена будет голоден, как зверь, и велел своему шоферу припарковаться возле институтской столовой. Илья, увидев автомобиль дяди, споткнулся было, но потом подошел к открытому окну.

– Конечно, ты меня ждешь, дядя Андрей, не говори, что ты искал дорогу и заблудился. Рад тебя видеть, но я утром не позавтракал и сейчас не в состоянии слушать. Другое дело говорить – это я всегда готов.

– Конечно, конечно, я всей душой понимаю тебя, дорогой племянник – сам такой. Сейчас нас Петр отвезет в ресторан, и мы немножко перекусим.

– Мама с тобой говорила? – хмуро спросил Илья, когда Андрей Пантелеймонович сделал заказ, и официантка, улыбаясь, отошла.

– Говорила, говорила. Как сдал экзамен-то?

– На четыре. И что за ужасы она тебе поведала? Предстоит всемирный потоп?

– Никакого потопа, все нормально. О, нам уже несут наш ростбиф. Ешь.

Андрей Пантелеймонович сделал гостеприимный жест и принялся за еду. Племянник лениво жевал, ожидая вопросов, но дядя ничего не спрашивал. Наконец, не выдержав, Илья взорвался.

– Ну и молчи! Я и без того знаю, что ты скажешь! Терпение мое испытываешь, да?

– Да ты ешь, ешь. Как тебе мясо, ничего?

– Скажешь, что я дурак, что меня вообще нужно в психушку убрать, но я ее люблю! Понимаете, вы все – люблю! Ну и что, что ей только пятнадцать! А мне двадцать, это оптимальная разница в возрасте.

Андрей Пантелеймонович, у которого разница в возрасте с женой была семнадцать лет, поморщился и вытер рот салфеткой.

– Хорошо, я все понял, а ты все сказал. Теперь я скажу. Ты любишь? Это прекрасно! Вы ждете ребенка – очень хорошо. Хотите пожениться – женитесь, ради бога, почему ты мне вдруг начинаешь что-то доказывать?

Племянник растерялся.

– Ну… я не знаю. Ты ведь приехал, потому что мама тебя попросила.

– Предположим, я просто хочу повидать любимого племянника и поздравить его со счастливым началом семейной жизни. Сказать: молодец, Илья!

Илья пожал плечами и недоверчиво хмыкнул:

– И ты так действительно скажешь? Тогда все мои представления о человечестве полетят к черту.

– Я бы сказал со всем моим удовольствием, – вздохнул Андрей Пантелеймонович, – но долг по отношению к любимой сестре заставляет говорить пошлые и мерзкие для твоего уха вещи. Видишь ли, я обещал Виктории…