– Но мой папка – дедушка! – Мальчик стоял возле стола, за которым сидела баба Катя, и серьезными глазами смотрел на нее.

– Да нет же, – продолжила, улыбкой сдобрив спор с внуком, бабушка, – дедушка – это твой дедушка, а еще у всех ребятишек есть папы.

– Я не хочу другого папку, – нахмурил брови внук, – дедушка – мой папка, – продолжал упорствовать он.

Мальчик очень дружил с дедом и всегда и во всем ему старался помогать. То ли дрова пилить во дворе, то ли за водой на колодец сходить, то ли вскопать или прополоть картошку, то ли почистить от снега дорожки перед домом или во доре. Дед никогда не ругался, ничего не запрещал, а просто звал внука и показывал ему, КАК и ЧТО делается. Это помогало избегать многих проблем, которые возникали в других семьях, где дети или внуки могли утащить у отцов инструменты или сломать что-то. Дед научил мальчика понимать и знать, ЧТО и для ЧЕГО существует. И этот метод воспитания действовал: ни инструменты, ни посуда никуда из дома не пропадали. Санька предпочитал играть своим конструктором, из которого строил машины или дома, или большим красным автокраном, который мог поднимать грузы и у которого поворачивались передние колеса, как у настоящей большой машины.

Дед Афанасий сидел за своим рабочим столом в зале и разбирал ноты. Он был профессиональным музыкантом и отлично играл на баяне, гитаре, домре, мандолине, балалайке и даже на кларнете. Всегда был душой любой компании, часто его приглашали играть на свадьбы. Но главное, он был добрейшей души человеком, всегда готовым улыбнуться навстречу любому, умел и любил пошутить или разыграть кого-нибудь из друзей по-доброму.

Дед повернул голову и внимательно слушал разговор супруги с внуком. Только его поза: опущенные на колени руки, немного ссутулившись, слегка наклонив голову вперед и в сторону – в сторону разговаривающих жены и внука, – выдавали какую-то большую грусть или обреченность.

Бабушка развернула телеграмму и стала громко читать, чтобы всем было слышно:

– Работа есть ТЭЧЕКА. Жилье есть ТЭЧЕКА. Скоро буду. – Бабушка перевернула телеграмму и посмотрела, нет ли чего с обратной стороны, но больше ничего не было. – Афанасий, слышишь? – обратилась она к мужу. – Жилье есть, а главное, работа есть, значит, можно ехать.

– Слышу, – отозвался муж, – приедет, тогда и поговорим.

Санька почти ничего не понял из того, что обсуждали взрослые.

– Скоро мама с работы придет, – обратилась бабушка к внуку, – поможешь мне картошку почистить?

– Помогу, – как обычно, ответил внук. Он всегда помогал – и готовить, и посуду мыть после всех застолий. В большой семье все за что-то отвечали – такой был порядок.

Мытье посуды проходило в несколько этапов и занимало много времени. На большой стол в столовой, за которым вся семья кушала, ставили два больших таза. В первом – смывали жир с тарелок и перекладывали их во второй. Во втором – горячей водой мыли тарелки начисто, но так как посуды после каждого застолья было много, то воду в тазах меняли два-три раза. Затем ставили на стол третий таз с чистой и горячей водой и еще раз прополаскивали все. Двое мыли посуду, двое стояли рядом и вытирали ее насухо красивыми вышитыми полотенцами, а следующие двое затем расставляли посуду на свои места в кухонные шкафы.

Прошло несколько дней. Санька возился со своим красным автокраном в углу, где хранились его немногочисленные игрушки. Он двигал машину и издавал звуки, как настоящий мотор. При этом «водитель автокрана» еще и отдавал команды стропальщику – тому, кто цеплял и отцеплял грузы:

– Постолонись! Тяжелый глуз! Остоложно! Отцепить глуз!