Время и память. Стихи и рассказы Павел Мовчан
Иллюстрации Александра Дяк-Шокот
© Павел Мовчан, 2024
ISBN 978-5-0053-6481-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я не забыл тебя, Афганистан
Сон
Мне приснилось поле – всё в ромашках,
Залитое солнечными бликами.
Сквозь него бежал я без рубашки,
В небесах же журавли курлыкали.
Мне приснились ягоды на поле том —
Красные. И сладкие. И спелые.
Ты навстречу шла с тех ягод кузовком —
Стройная. Красивая. И смелая.
Мы увидели друг друга ещё издали,
И руками мы друг к другу потянулися.
А когда твоё дыхание услышал я,
Закричала «Ду'хи!» ты, и я проснулся…
Автомат. Разгрузка. Перевал.
Ты дождись меня – и будет поле в ягодах.
Только б АКМ не подкачал…
Не дождалась. Написала повесть заново.
Май 1988 года
Звёзды
А на небе средь света афганской луны
Тонких гвоздиков шляпки мерцают.
Одни – ярче, иные почти не видны:
Это души убитых страдают.
Это души ребят, кто не стал отдавать
Свою честь, заплатив Сатане,
Души тех, кто сменял в отчем доме кровать
На бессонные ночи в огне.
Сколько их полегло в том жестоком бою —
Знают камни безвестной высотки
В том немилом, голодном и чуждом краю…
А в Союз полетели «двухсотки».
И в последний полет в небо шли пацаны,
В те края, где их помнят и знают…
…А на небе средь света афганской луны
Тонких гвоздиков шляпки мерцают.
Август 1988 года
Мечты
Скажи, какие наши годы…
Ведь нам с тобою жить и жить,
Хотеть отчаянно свободы,
Любить и дружбой дорожить,
Взрослеть, учиться и пытаться
До звёзд ночных рукой достать,
Работать, в девушек влюбляться,
Надеждой и опорой стать…
…Мечты, мечты… Возможно, кто-то
Всё это сделает сполна.
А мы… «Подъём, солдат! Тревога!»
Ведь мы с тобою в ДРА…
Май 1988 года
Я никогда в тебя не верил…
Я никогда в тебя не верил.
И не крещен. Не причащался.
Твоей слезой не умывался,
А впрочем, как и ты – моею.
Не верю и теперь, уж извини.
Поверь, неверью есть причины,
Слова не юноши – мужчины…
Перед глазами ж – пацаны.
Они – другие. Не как я.
С жетоном рядом – крест на шее.
И шли вперед, тебе поверив,
Тебе молясь, чертей кляня.
Совсем мальчишки. Автоматы.
Разгрузка. Шлем. Бронежилет.
В один конец купив билет —
Хоть молодые, а – солдаты…
И вот их нет. Они в раю.
Тебе спасибо, приютил их.
Твои кресты на их могилах…
А я? Не верю. Но – живу.
Осень 1989 года, Москва.
Слижу клубники сладкий аромат…
Слижу клубники сладкий аромат,
Коснусь рукой каштановых волос…
Прощай, не плачь, никто не виноват,
Что мне служить Отчизне довелось.
Я буду помнить омут твоих глаз,
И навсегда запомню нежность рук,
И твоё тело – бархатный атлас,
И крик «Люблю», и сердца быстрый стук.
Сквозь холод зим и пекло жарких лет,
В горах страны, захлёстнутой войной,
Меня спасут
Мой голубой берет
И то, что ты всегда-всегда со мной.
Ноябрь 1988 года,
Письмо маме
Здравствуй, мама. Я жив и здоров.
Здесь, на Юге, тепло и красиво.
В горах видел двух диких козлов,
Они травку щипали лениво.
На рыбалку ходил поутру —
Рыбы столько, что всю не забрать.
Ротный повар сварганил уху,
Пообедал, теперь лягу спать…
А назавтра… а завтра – в поход.
Ты не бойся, не плачь просто так:
По «бетонке» в КамАЗе наш взвод
Хлеб доставит в далёкий кишлак.
Пробежим сотню вёрст «с ветерком»,
Нам здесь рады, и трассы чисты.
Мы здесь мирную жизнь стережём,
Строим ЛЭПы, дома и мосты.
Мам, целую! Салют всем родным!
Комсомольский привет друганам!
И…
…уж если…
…вернусь я живым,
Никогда не забуду Афган…
Март 1988 года
Помню
Парням, прошедшим ад войны…
помню до вкуса крови
и до обстрелов закатных
как ты сдвигала брови
читая поэтов патлатых
как веселилась пьяно
и как пьянела быстро
среди студентов рьяных
в забытой почти столице
облако над перевалом
похожее на верблюда
там где-то отряд душманов
по нам минометы оттуда
и мы вгрызаемся в землю
как будто поможет твердыня
а ты и не вспомнишь наверно
а вспомнишь – так только имя
под небом ночным афганским
под вражеским перевалом
я помню как строки читая
ты брови красиво сдвигала…
Май 1988 года
Мамочка моя, я умираю…
…Мамочка моя, я умираю
И домой весною не вернусь,
Сердце плачет, кровью истекая…
Но не трус я, мама. Не сдаюсь.
Помутился взор, но ещё вижу:
Гладкий камень. Чёрный муравей.
Не спеши, тебя я не обижу…
Убежал. Пропал среди камней.
Моя жизнь, как будто в фильме старом,
Пролетает, кадрами шурша.
А в груди, в пожарище кровавом,
Болью задыхается душа.
Жизнь была в полоску, словно тельник,
Белый свет земли и неба синь.
Не медалей для, не ради денег
Пацаны в Афгане полегли.
Не косили и не откупались,
Не за славой стыли по горам,
Без воды в пустыне выживали,
Умирали от кровавых ран.
И теперь я тоже умираю,
Душу отдавая синеве.
Ухожу, но не сдаюсь. И знаю:
Умираю верным ВДВ.
Ноябрь 1988 года
Тем, которые…
Пацанам, чьи лица ночью снятся,
Чьи слова спросонья говорю,
Кто, упав, старался вновь подняться,
Песнь неторопливую пою.
Пацанам, которым восемнадцать
Только-только, может быть – вчера.
Им бы жить, учиться и влюбляться.
Но призвала на защиту их страна.
Пацанам, кто был всё время рядом
В тех краях, где мам нет и невест,
Там, где выпало нам под свинцовым градом
Свой, солдатский, с честью нести крест.
Пацанам, чьи руки пахнут кровью.
Пацанам, чьи лица все в пыли…
Третий тост – не чокаясь и стоя —
Тем, которые за речкой полегли…
15 февраля 2018 года
Тридцатое двадцатилетие
Памяти Васи Новицкого, погибшего 12.03.1988 года.
Ну, здравствуй, бача дорогой…
Сегодня вновь днюха твоя.
И вновь – кто один, кто с семьёй —
К тебе подтянулись друзья.
Не молоды, под пятьдесят.
Немного помяты судьбой.
Но взоры, как раньше, горят,
Как раньше, богаты душой.
У каждого – жизнь чередом,
Вот Витька всё пьёт, сатана.
И дед уже Славка Пахом,
У Вовки – вторая жена.
Мы водки выпьем молча, ты прости!
Мы вспомним в песнях наше лихолетье…
Сегодня отмечают шурави
Тридцатый раз твоё двадцатилетие…
29 мая 2018 года
Памяти товарища
Шумит листвой от ветра березка на погосте,
Посаженная осенью заботливой рукой.
Скамеечка и столик, чтобы присели гости,
И стопку опрокинули за вечный упокой.
Опрятно, чисто, убрано. Покрашена оградка,
Пострижен аккуратно газона изумруд.
А под травой газонною спит вечным сном солдата
Сержант Советской Гвардии, что Костею зовут.
Раз в год, без обещания, приходим сюда дружно,
Те, с кем когда-то Костя Присягу принимал.
Пьём молча водку горькую и вспоминаем службу
И бой его последний за чёртов перевал.
И задрожит мелодия, польётся следом песня,
Гитарными аккордами заполнит в горле ком.
Пусть тридцать вёсен убыло – мы здесь, мы снова вместе,
Никто забыт не будет, мы помним обо всём.
Гвардии младший сержант ВДВ САЕНКО К. А. погиб 22.11.1987 года при выполнении боевой задачи в горах провинции Хост Демократической республики Афганистан.
Небесной дороги, братишка.
То, за что мы в ответе…
…А в моей голове, где-то там, глубоко
Шорох палой осенней листвы,
Свет Луны, лай собаки, бутыль с молоком,
И мосты через реки Москвы…
…Позабытый почти детский смех и костёр,
Матч футбольный на школьной «коробке»,
Звук неспешных шагов, ни о чём разговор,
Поцелуй на прощание робкий…
…Тишина на уроках и шум перемен,
Первый – с девочкой – медленный танец…
…Рёв моторов. Разгрузка. В руке – АКМ.
И метёт едкой пылью «афганец»…
Серпантин над «зелёнкой». Кишлак. Перевал.
Площадь Чёрная. Купол мечети…
…В голове глубоко – так, чтоб «дух» не достал,
То, за что навсегда мы в ответе.
Декабрь 1987 года
Мне кажется…
Посвящаю пацанам Кандагарской разведки, принимавшей участие в январе-феврале 1989 года в операции «Воздушный мост» в аэропорте «Ариана» города Кандагар.
Никто, кроме нас!
…Мне кажется, мы тут сойдём с ума…
Три дня боёв за наш аэропорт.
Три дня атаки духов, кутерьма,
Три дня в Союз идёт за бортом борт.
…Мне кажется, они сошли с ума!
Но нам-то что? Привыкли за пять дней.
Вот вновь мелькнула в оптике чалма
Да и пропала средь больших камней.
…Мне кажется, мои сойдут с ума,
Лишь похоронке стоит прилететь…
Здесь кружит пеленою февраля
Седоволосая и злая тётка Смерть.
Ну, вот и всё. В салоне свет погас.
Наш транспорт набирает высоту…
…Мне кажется… нет, слёзы душат нас,
В реальность превратив мечту…
Февраль 1989 года
Время не врач
Время льётся дождем, на стекле оставляя разводы,
Как когда-то на берцах горный наш серпантин.
Время больше не врач, и всё чаще на небо уходят
Те, кого называют друг, бача, побратим.
Время стёрло углы, расшатало столетние камни,
Ригестанским песком запорошило ленты дорог.
Время больше не ждёт, что мы справимся сами,
Всё сильней и дотошней клетки памяти трёт.
Время будто свеча, оплавляясь и плача от жара,
Так спешит оторвать календарный истрёпанный лист.
И как будто грустней и печальней поёт под гитару
В переходе метро чуть хмельной шурави-вокалист.
Время давит гортань, заполняя собой без остатка
Каждый дюйм беспокойной, беззлобной советской души.
Время словно тиран, бьет наотмашь спокойно и гладко,
Чтоб потом насладиться нашим горем в погостной тиши.
Сержант
Рёвом металла разверзнулась Бездна
В душманском ущелье вдоль горной реки.
Своим автоматом – пером бесполезно —
Строчку за строчкой рожаю стихи.
В них не любовь, не проспектов просторы,
Нет в них покоя московских дворов.
В них – гарь и копоть горящих остовов
И моих братьев кипящая кровь.
Рядом сержант, истекающий кровью,
Шепчет мне в ухо, толкая назад:
«Пашка, к „вертушке“! Приказ! Я прикрою…»,
И с хрустом вонзает рожок в автомат.
Рокот винтов отразился о горы,
«Мишка», кренясь, уходил в облака…
…Взрыв одинокий последовал вскоре,
Оставив на память сержанта слова…
Август 1988 года
