– Можете продолжать, – говорит она, возвращаясь на место. – Я слушаю.

Но я уже потерял нить разговора. Вместо правил организации быта в голове крутятся наблюдения о том, насколько по-разному мы воспринимаем это пространство. Для неё лофт – съемочная площадка, рабочее место, дом только в той мере, в какой это нужно для контента. Для меня это должно стать убежищем после рабочего дня, местом, где можно расслабиться и побыть собой.

А тут как раз телефон Анны начинает играть мелодию уведомления – что-то попсовое и навязчивое.

– Извините! – Она хватает устройство.

И мы возвращаемся к исходной точке.

– Знаете что, – говорю я, закрывая заметки, – давайте попробуем ваш подход. Будем решать вопросы по мере их поступления.

Анна улыбается – первая по-настоящему искренняя улыбка за весь день, без камерного глянца.

– Правда? Отлично! Значит, правило номер один: никаких лишних правил!

И тут же нарушает это правило, хватая телефон, чтобы запостить сторис о нашем "эпохальном решении жить без правил". В кадр попадает мое лицо с выражением легкого недоумения.

– Идеально, – комментирует она, просматривая получившийся сторис. – Очень естественно.

Половина восьмого вечера. Последняя камера выключена, софиты погашены, лофт освещает только мягкий свет встроенных LED-светильников, которые умная система настроила на "вечерний режим". Анна исчезла в своей спальне "привести себя в порядок после съемочного дня", а я стою на кухне и впервые за весь день ощущаю нечто похожее на тишину.

За день я успел познакомиться с графиком её съемок (хаотичным), её пищевыми привычками (кофе вместо завтрака, салаты вместо обеда, заказ суши в качестве ужина) и её отношением к порядку (творческий беспорядок как философия жизни). Также я узнал, что она разговаривает сама с собой, когда думает, что никто не слышит, и что у неё есть привычка мурлыкать себе под нос, работая с графическими программами.

Статистические данные для анализа собраны. Предварительный вывод: мы абсолютно несовместимы в бытовом плане. Но почему-то это не раздражает меня так сильно, как должно было бы.

Я достаю из холодильника ингредиенты для простого ужина – куриная грудка, овощи, специи – и начинаю готовить. Нарезка овощей строго одинаковыми кубиками, разогрев сковороды до нужной температуры, простые механические действия помогают упорядочить мысли после информационно насыщенного дня.

– Вау, пахнет невероятно, – говорит Анна, появляясь на кухне.

Она полностью преобразилась. Вместо яркого костюма – широкие джинсы, волосы распущены и слегка влажные – видимо, принимала душ. С лица смыт весь макияж, и без всех этих внешних атрибутов публичного образа она выглядит… обычной девушкой. Немного уставшей, немного растерянной, определенно моложе своих двадцати шести лет.

– Рагу из курицы с овощами, – отвечаю я, помешивая содержимое сковороды. – Хватит на двоих, если хотите присоединиться.

– Спасибо, – говорит она, забираясь на высокий стул у барной стойки и поджимая ноги под себя. – Я обычно заказываю готовую еду. Готовить совсем нет времени.

– Понятно.

Мы молчим. Я готовлю, время от времени поправляя положение разделочной доски – она съехала на пару сантиметров влево. Анна листает телефон, но не так активно, как днем. Больше машинально, чем осознанно.

– Максим, – говорит она внезапно, – можно странный вопрос?

– Конечно.

– Тебе не кажется это… странным? – Она делает неопределенный жест рукой, охватывающий всё пространство вокруг. – Вот так сидеть и разговаривать без камер? Без зрителей?

Я поворачиваюсь к ней. Действительно интересный вопрос. И неожиданно честный для человека, который весь день тщательно конструировал свой образ для публики.