– Вы говорили, что спальни – приватные зоны, – говорю я, кивая на камеру.

– Да, конечно! – отвечает она с энтузиазмом продавца, который только что нашел идеальное решение проблемы клиента. – Просто эта камера для… ну, для общих кадров. Она не будет снимать что-то личное. Только если ты сам не захочешь поделиться чем-то интересным с аудиторией!

Я смотрю на неё, пытаясь понять, действительно ли она считает, что я буду «делиться» своими утренними процедурами с её подписчиками. Или она просто не до конца осознает нелепость этого предложения.

– Камера в спальне нарушает наш договор, – говорю я спокойно, но твердо.

– Но как же контент? – В её голосе звучит искреннее недоумение, как у ребенка, которому объясняют, что нельзя есть мороженое на завтрак. – Люди хотят видеть настоящую жизнь! Как мы просыпаемся, как собираемся на работу, как выбираем одежду, как…

– Как я сплю в трусах? – прерываю я. – Очень естественный контент.

Она краснеет так ярко, что это видно даже сквозь слой тонального крема.

– Ну… не для этого же контента! – бормочет она. – В пижаме или… в общем, прилично!

– Анна, камера в спальне либо выключается навсегда, либо я сейчас же собираю чемоданы и еду домой, – говорю я, и она понимает, что я не шучу.

– Хорошо, – говорит она после паузы, явно просчитывая потери контента против потерь всего проекта. – Камеры в спальнях работают только когда мы сами их включаем. Договорились?

– Договорились.

Первый компромисс. Записываю в ментальную заметку: прогресс возможен, но требует четких границ и готовности их отстаивать.

Через полчаса мы сидим за обеденным столом с двумя планшетами, блокнотом, стаканом кофе и чашкой матча латте. Анна настроила камеру так, чтобы снимать нас в три четверти – "более эффектно и красиво", по её словам.

– Итак! – говорит она, включив запись и тут же преобразившись в блогерскую версию себя: улыбка шире, жесты активнее, голос чуть выше. – Мы составляем правила нашего совместного проживания! Максим, как архитектор, наверняка любит всё структурировать, правда?

Совместное проживание. Я открываю заметки на телефоне – за ночь составил подробный план организации быта. Восемнадцать пунктов, разбитых на четыре категории: личное пространство, общие зоны, бытовые обязанности и график съемок. Каждый пункт продуман и логически обоснован.

– Предлагаю начать с зонирования, – говорю я. – Каждому нужно личное пространство, неприкосновенное для другого… соседа.

– Ага, – Анна что-то быстро записывает в блокнот, одновременно поглядывая на экран планшета, где, судя по всему, появляются комментарии к прямому эфиру. – А что насчет холодильника? У меня особая диета для съемок, плюс протеиновые коктейли, плюс добавки, плюс…

– Разделим полки поровну, – прерываю я. – Две полки вам, две мне. Отдельные контейнеры для скоропортящихся продуктов с подписанными датами.

– А если я захочу приготовить что-то особенное для видео? – спрашивает она, не поднимая глаз от телефона, куда только что пришло уведомление.

– Предупреждаете заранее, бронируете кухню на необходимое время.

Она перестает писать и смотрит на меня с нарастающим любопытством.

– Вы хотите составить расписание использования кухни? Серьезно?

– Именно. Утром с семи до девяти – общее время, можем готовить одновременно. С девяти до одиннадцати – ваши кулинарные съемки. С одиннадцати до тринадцати – моё рабочее время, соответственно, в квартире тишина. После обеда…

– Стоп-стоп-стоп! – Анна поднимает руку, как полицейский, останавливающий движение. – А если я захочу спонтанно приготовить панкейки в два часа дня? Или в три утра мне внезапно захочется испечь кексы?