– Почему ты не остановила нас раньше? – спросил Андрей, чувствуя тяжесть Книги в своей сумке.

– Мы пытались. – Она горько усмехнулась. – Но Искатели всегда считали, что могут контролировать силы, которые древнее самого времени. Александр Маркович был одержим идеей вернуть дочь. А теперь…

Её прервал звук сирены – из больницы выезжала очередная скорая. Андрей похолодел, узнав за рулём знакомый силуэт в белом платье.

– Она становится небрежной, – прошептала Вера. – Уже не пытается скрывать свой голод.

В доме Искателей они застали хаос. Трое новых членов общества были без сознания – такие же бледные, как Елена Павловна. На их шеях виднелись странные отметины, похожие на следы пальцев, но слишком длинных, с лишними суставами.

Маша нашлась в часовне, куда раньше члены общества приходили медитировать. Она сидела среди свечей, и их пламя изгибалось в её сторону, словно тянулось к ней.

– Столько скорби здесь, – произнесла она голосом, который звучал как множество голосов одновременно. – Столько сладкой, восхитительной боли. Они приходят сюда молиться, плакать, вспоминать мёртвых. Это… опьяняет.

Её тело начало меняться, когда она говорила. Суставы выгибались под невозможными углами, кожа становилась прозрачной, как у глубоководного существа. Сквозь неё просвечивали кости, которые двигались и перестраивались.

– Прекрати! – Андрей выставил Книгу перед собой как щит. Она пульсировала в его руках, страницы сами раскрывались, исторгая волны золотого света.

Существо, которое уже едва напоминало Машу, зашипело. На мгновение его форма расплылась, являя проблески истинного облика – бесконечная спираль плоти и глаз, геометрия, от которой болел разум.

– Андрей? – голос Александра Марковича прозвучал от двери. Он застыл, глядя на сцену перед ним. – Что ты делаешь с моей…

Его голос оборвался, когда существо повернулось к нему. В тусклом свете часовни было видно, как его дочь одновременно улыбается тремя ртами, расположенными спиралью.

– Папа, – произнесло оно голосом Маши, но под ним звучали другие голоса, древние и голодные. – Я просто… скучала по дому.

Книга в руках Андрея раскрылась на новой странице. Слова проступали как раны:

"Оно питается не только жизненной силой. Каждая непролитая слеза, каждый подавленный крик, каждый момент отрицания очевидного – всё это делает его сильнее. Слепая любовь – его любимое блюдо."

Александр Маркович пошатнулся, хватаясь за дверной косяк. Впервые Андрей увидел в его глазах проблеск понимания – и это понимание было страшнее любого отрицания.

– Что мы наделали? – прошептал он. – Что я призвал в этот мир?

Существо, носящее лицо его дочери, улыбнулось ещё шире. В его глазах клубилась тьма, древняя как сама вселенная. И она была голодна.

За окнами часовни начался снегопад. В середине осени снежинки падали чёрными, и там, где они касались земли, трава умирала.

"Самое страшное в древних существах не их чудовищный облик, а то, как долго мы отказываемся видеть правду. Ибо каждый миг отрицания – пир для них."– Из последних записей пропавшего Хранителя

Кодекс далеких звезд, Знамение Последних Дней"Когда звёзды начнут падать одна за другой, как осенние листья, когда море поднимется к небу, а небо опустится в бездну, когда тени обретут плоть, а плоть станет тенью – тогда вернутся Они. И первым знаком будет тишина – абсолютная тишина, в которой даже мысли звучат слишком громко. Вторым знаком станет искажение отражений – зеркала начнут показывать то, что скрыто за гранью реальности. А третьим знаком будет Зов – и те, кто услышит его, добровольно распахнут двери между мирами."