У меня есть дар собирать и сеять

Тех, кто сможет перешагнуть века.

Не волнуйся, воздух – хороший мост.

Поднимайся, если устал лежать

Под водой запретов. Открой замок

И вдохни душой вместо рыбьих жабр.

Когти птицы острые, посмотри,

Крылья птицы чёрные, как смола.

Я готова ради тебя на риск.

Протяни ладони. И умирай.

Раскручивая в небе карусель,

Хозяин гор с утра был хмур и сед

И длинной бородой касался кресел.

А люди в них, летящие над лесом,

Протягивали руки к облакам,

Но белый пар не оставлял рукам

Своих следов и плыл, меняя форму,

У голубых вершин белесым фоном.

Хозяин гор тянул железный трос

И люди, выпрямляясь в полный рост,

Вставали в небесах на твёрдый камень.

Так повторялось долгими веками.

Раскручивая в небе карусель,

Хозяин забирал себе не всех.

Он брал лишь тех, кто сам к нему захочет.

И боги не выносят одиночеств.

Дождь, как будто, не приходил сюда тысячу лет –

Мои корни высохли от того, что им нечего пить.

Я когда-то считала, что я расту в степи,

Но теперь точно знаю, что вырезана в скале.

Я теперь точно знаю, что выедена дождем

(Тем, который тысячу лет назад)

В сером камне. Я думала, что я – сад,

Но тогда эта засуха съела б меня живьём.

У меня нет ни листьев, ни свежего ветра в них,

Я открыта солнцу, точнее – обнажена,

Но мои плоды превращаются в семена,

Разлетаются по земле и растут с людьми.

На моих тонких ветках ни одного гнезда,

Ни одна из птиц не выведет в них птенцов,

Но я все ещё верю – когда-то и мне воздаст

Тот, которого Человек называл Отцом.

Дождь как будто не приходил сюда тысячу лет,

Только я до сих пор храню у себя внутри

Отзвук капель звенящий, похожий на тихий скрип

Инструмента, вытачивающего скелет.

Дайте мне запереться в крохотную пустоту,

В маленький чёрный ящик собственного сознания.

Дайте мне запереться там, где всегда цветут

Чёрные неизвестные миру азалии.

Дайте мне перепачкаться полностью их пыльцой,

Выстирать ею чужие слова, словно чёрной пеной.

Дайте войти белой костью моих резцов

В черную плоть забвения,

Потому что во мне до сих пор звучат голоса,

Лица, глаза – как присутствие вашей плоти.

Дайте мне запереться и написать

В маленьком чёрном кубе не больше локтя.

Я люблю пустые пространства,

Я заполняюсь ими.

Ты скажешь, что это странно,

Но кто же ещё обнимет

Так широко распахнуто,

Так сиротливо ревносно.

Пространства в объятиях пахнут так,

Как в Гизе седая древность.

Пустые пространства, как звери хищные,

Открывают пасть и меня проглатывают,

Но в их пустоте даже небо выше

И бог с него смотрит ласковее

И они выскребают мне душу до дырочек,

До звезд на вечернем юге,

А потом ложатся по-детски мирно

И мы продолжаем друг друга

Пустыми пространствами. Льнём предплечьями,

Тонем в утробе сердечных сумерек.

Их пустота не болит, не лечится.

Их пустота к лицу мне

Так прижимается, словно хочет

Поцеловать мои губы страстно.

Я закрываю глаза. Я молча

Целуюсь с пустым пространством –

Нет, не на уровне, а под панцирем

Моей человеческой кожи.

Я люблю пустые пространства –

Они так на тебя похожи.

На нас с безупречного неба смотрел Юпитер

И было особенно важно забыть друг друга,

Свои, успокоив, чувства приказом «спите»

И разомкнув движение мыслей по кругу.

И было так сладостно проникновение ночи

В сердце новокаиновым облаком, в вены.

Я забывать тебя предпочитаю молча,

Так же, как раньше предпочитала верить.

Каждое слово виновно, судом присяжных

Приговоренные фразы из писем стёрты.

Знаешь, забыть тебя мне настолько важно,

Как и в своей судьбе избежать повтора.

Мы с тобой были просеяны через сито,

Сидя друг с другом на расстоянии ночи.