Воспоминания о царской семье и ее жизни до и после революции Татьяна Мельник-Боткина

Татьяна Евгеньевна Мельник-Боткина

© «Центрполиграф», 2025

Татьяна Евгеньевна Мельник-Боткина, дочь лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, расстрелянного вместе с царской семьей в 1918 году, – человек необыкновенной душевной силы. Горе, которое ей пришлось пережить в юности, навсегда закалило ее. Но и до трагедии эта хрупкая девушка проявляла удивительные черты характера.

Когда в 1917 году свергнутого императора с женой и детьми отправляли в ссылку, врач царской семьи Е.С. Боткин добровольно отправился вместе с ними. А девятнадцатилетняя Татьяна Боткина вместе с младшим братом решила самостоятельно поехать в Тобольск, чтобы быть в нелегкий момент с отцом, помочь ему и поддержать, тем более доктор Боткин, верный себе, вел в сибирском городе широкий бесплатный прием местных жителей, оказывая им медицинскую помощь.

О трудностях путешествия из Петербурга в Сибирь по стране, где бушевала революция, она даже не упомянула в своих воспоминаниях, а надо думать, они были, и немалые. Но Татьяна писала книгу не о себе, а о царской семье, и сочла такие отступления неуместными…

В семье доктора Боткина было четверо детей – три сына и дочь. И все они были очень близки с отцом – в 1910 году родители развелись, и Евгений Сергеевич воспитывал детей сам. Татьяна, которой тогда было 12 лет, во многом взяла на себя заботу о братьях, особенно – о младшем Глебе.

Е.С. Боткин занимал к тому времени высокий пост – в 1908 году он был назначен лейб-медиком, врачом семьи Николая II. А начинал свою карьеру он очень скромно – в Мариинской больнице для бедных. Но блестящие способности и постоянное стремление к профессиональному совершенствованию сделали его заметной фигурой в мире медицины. В 1904 году он добровольцем отправился на Русско-японскую войну и проявлял такое мужество в деле оказания помощи раненым, что был награжден рядом высоких орденов.

Вернувшись с войны, в 1905 году Е.С. Боткин начинает преподавать в Военно-медицинской академии и вскоре становится еще и главным врачом больницы общины Святого Георгия. Тут на него и обращает внимание императрица Александра Федоровна, уделявшая много времени медицинской благотворительности, и по ее просьбе доктора Боткина приглашают в качестве врача царской семьи.

У старших сыновей Боткина тогда шла уже своя жизнь – учеба, служба в армии, а Татьяна и Глеб невольно оказались в близком окружении императорского семейства. Однако при всей преданности дети врача соблюдали дистанцию, и друзьями младших Романовых назвать их трудно. Даже когда повзрослевшая Татьяна в годы Первой мировой войны работала сестрой милосердия в одном из царскосельских лазаретов, как и старшие дочери императора и сама императрица, подругой их она себя не считала.

Но все, происходившее с семьей свергнутого императора начиная с февраля 1917 года, отзывалось в ее сердце большой болью. Простой и безыскусный, но очень искренний рассказ Татьяны Боткиной о жизни царской семьи после революции оказался настолько достоверен в деталях, что следователь по особо важным делам Н.А. Соколов, начавший в феврале 1919 года дело о расстреле в Екатеринбурге и продолжавший вести его всю жизнь, и при отступлении белых, и в эмиграции, приобщил к следственным материалам выдержки из воспоминаний Т.Е. Боткиной.

Для Татьяны Евгеньевны гибель отца, последовавшего вместе с императором и его близкими в Екатеринбург, стала страшным ударом. Сама она сразу выехать вслед за отцом не смогла, а потом Екатеринбург и Тобольск оказались отрезанными друг от друга фронтами Гражданской войны…

Осенью 1918 года Татьяна Боткина вышла замуж за подпоручика Константина Мельника, с которым познакомилась еще в царскосельском лазарете, где он лечился от фронтовых ран. Мельник был из числа тех офицеров, кто прибыл в Тобольск в надежде помочь царской семье. Вместе с ним Татьяна и Глеб Боткины перебрались на территорию, занятую белыми, в 1919 году оказались во Владивостоке, а потом – в вынужденной эмиграции.

Сначала они обосновались в Югославии, а потом во Франции. У супругов родилось четверо детей, но через десять лет они расстались. Татьяна переехала из французской провинции в Ниццу и в чем-то повторила судьбу отца, воспитывая детей самостоятельно. Только вокруг была чужая страна…

Скончалась Татьяна Евгеньевна Мельник-Боткина в 1986 году в Париже. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Доктор Евгений Сергеевич Боткин был канонизирован решением Архиерейского собора Зарубежной РПЦ в 1981 году вместе с другими расстрелянными в доме Ипатьева – Романовыми и их слугами.

Но Русская православная церковь с канонизацией не торопилась. Только в 2016 году Архиерейским собором РПЦ было принято решение об общецерковном прославлении «страстотерпца праведного Евгения врача». Другие приближенные и слуги канонизированы не были.

Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев), комментируя эту канонизацию, сказал: «Архиерейский собор вынес решение о прославлении доктора Евгения Боткина. Я думаю, это давно желанное решение, потому что это один из святых, который почитается не только в Русской зарубежной церкви, но и во многих епархиях Русской православной церкви, в том числе в медицинском сообществе».

Воспоминания Т.Е. Мельник-Боткиной дополнены воспоминаниями Алексея Андреевича Волкова, камердинера императрицы Александры Федоровны. А.А. Волков разделил с императорской семьей ссылку и чудом спасся от гибели, бежав во время расстрела в Перми, где был заключен в тюрьму. Этот исторический документ дополняет и по-новому окрашивает рассказ Татьяны Евгеньевны о страшных страницах нашей истории.

Полковник С.А. Кашкин, офицер старой русской императорской гвардии, сообщил мне в конце июля сего года, что в Белграде находится рукопись записок Т.Е. Мельник-Боткиной, дочери доктора Е.С. Боткина, доблестного лейб-медика покойного государя императора Николая II, убитого вместе с царской семьей, и что в этих записках автор воспроизводит свои воспоминания о жизни царской семьи, особенно о жизни ее в Тобольске и о мученической смерти ее в Екатеринбурге.

Как славянин и младший брат великого страдальца – народа русского, я за долг счел принять на себя издание этих записок, где с такой правдой и искренностью изложена жизнь и последние минуты русского царя, славянина-мученика, и его семьи.

Пройдут десятилетия, века, а светлая память об этих царственных патриотах, так безжалостно замученных палачами России, будет жить среди всего славянства, так многим обязанного русскому царю-славянину.

В конце воспоминаний самой Т.Е. Мельник-Боткиной помещены выписки, сделанные из писем ее покойного отца к сыновьям. Это добавление дает несколько ярких штрихов душевного и нравственного облика царского врача, оставшегося верным тем, чье здоровье он призван был оберегать. Он не в силах был уберечь их жизнь, но, оставшись с ними до последней их минуты, он разделил их мученическую участь.

Я считаю, что это издание должно выделяться из ряда обыкновенных, и не могу не поблагодарить от души секретаря покойного князя Иоанна Константиновича и ее королевского высочества княгини Елены Петровны – Сергея Николаевича Смирнова, директора петербургской гимназии С.В. Лаврова, полковника С.А. Кашкина, равно как и художника В.И. Жедринского, принявших близкое участие в работах по изданию.

Издатель М.И. Стефанович

Белград, 1921 г.

Издавая свои воспоминания, я хочу предупредить читающих, что делаю это без всякой политической цели. Мне очень часто случалось встречать людей, у которых на основании сплетен сложилось совершенно ложное представление о царской семье. Узнавая от меня некоторые подробности, они говорили:

– У нас распространяют только дурное, и никто не знает то хорошее, что действительно было. Вы должны записать, что знаете, и напечатать.

С тех пор я стала записывать все пережитое мной лично и рассказанное моим отцом, так как хочется, чтобы побольше истинной правды распространялось об этой оклеветанной, невинной семье мучеников.

Еще мой дед был лейб-медиком императора Александра II и императора Александра III. Преемником его был назначен доктор Гирш, и, когда последний умер и императрицу Александру Федоровну спросили, кого она желает пригласить, она сразу сказала: Боткина. В то время в Петрограде одинаково известны были два Боткина: старший сын моего деда – Сергей Сергеевич и мой отец – Евгений Сергеевич.

– Того, который был на войне, – добавила ее величество.

Это было вскоре после Русско-японской войны, которую мой отец всю провел в действующей армии. О его храбрости и неутомимой работе много говорили в Петербурге. Знала о ней и ее величество.

Вначале мой отец ездил в Царское Село из Петербурга, но в апреле 1908 года он был назначен лейб-медиком его величества, и осенью мы все переехали в Царское Село, где жила царская семья с 1905 года.

Царская семья жила в Александровском дворце, построенном еще Екатериной Великой для наследника Александра Павловича. Красивое желтоватое здание в стиле ампир украшалось белыми колоннами и орнаментами. Дворец был построен «покоем»[1].

Фасадом своим, центр которого занимало полукруглое окно кабинета его величества, он выходил на газонную площадку парка. Флигеля выходили на большой двор с чугунными воротами на улицу. За двором шел пруд с белыми лебедями и расстилался парк. В левом флигеле и нижнем этаже центра находились парадные комнаты: в правом флигеле помещалась часть свиты и коронованные гости; в верхнем этаже центра была спальня их величеств и комнаты их высочеств.