– давала о себе знать усталость после долгого путешествия. – Я узнала, что

были и другие, кто знал о местонахождении шахмат. Кто-то подкупил членов

французского Национального собрания, чтобы провести Декрет о конфискации, и

направил их интересы в сторону Монглана. По слухам, этот человек действовал

из-за границы. О совпадении и речи быть не может: среди тех, кого эта темная

сила старалась подкупить, были великий оратор Мирабо и епископ Отенский.

Один был автором Декрета, другой – его наиболее ярым защитником. Когда в

апреле Мирабо заболел, епископ не отходил от него ни на шаг до самого его

последнего вздоха. Без сомнения, он отчаянно хотел перехватить

корреспонденцию, которая могла изобличить их обоих.

– Как тебе удалось все это узнать? – пробормотала Екатерина.

Отвернувшись от аббатисы, она подошла к окну и принялась смотреть на

темнеющее небо. На горизонте собирались грозовые облака.

– Эта корреспонденция у меня, – ответила аббатиса.

С минуту никто из женщин не проронил ни слова. Наконец мягкий голос

аббатисы снова зазвучал в полумраке комнаты.

– Ты спрашивала, какое дело так надолго задержало меня во Франции.

Теперь ты знаешь. Я должна была выяснить, кто направлял мою руку, кто

заставил меня извлечь шахматы Монглана из тайника, где они пролежали тысячу

лет. Это было необходимо, чтобы установить, кто был тем врагом, который гнал

меня, словно зверя, пока я не вышла из-под крыла церкви и не отправилась

через весь континент искать другое убежище для сокровища, порученного моим

заботам.

– Ты узнала имя того, кого искала? – осторожно спросила

Екатерина, поворачиваясь к аббатисе лицом.

– Да, я узнала, – спокойно ответила та. – Моя дорогая Фике, это была

ты!

– Если ты все знала, почему же ты все-таки приехала в Петербург? -

спросила царица, когда они с аббатисой на следующее утро прогуливались по

заснеженной дорожке, возвращаясь в Эрмитаж. – Я не понимаю…

Женщины шли между двумя колоннами солдат. Полк императорской гвардии,

поднимая снег казачьими сапогами, маршировал в двадцати шагах от них.

Гвардейцы были достаточно далеко, так что можно было говорить спокойно.

– Потому что, несмотря на все, я тебе доверяю, – сказала аббатиса,

слегка слукавив. – Знаю, ты боялась, что французское правительство рухнет и

страна впадет в хаос. Ты хотела быть уверенной, что шахматы Монглана не

попадут в неправедные руки. Но ты подозревала, что меры, которые ты

предприняла, мне не понравятся. Скажи-ка мне, Фике, как ты собиралась

отнимать у французских солдат их добычу, после того как они достали бы

фигуры? Предприняла вторжение русских полчищ во Францию?

– Я послала в горы своих солдат, чтобы перехватить французов на

обратном пути, – с улыбкой призналась Екатерина. – Мои люди не были одеты в

форму.

– Понятно, – проговорила аббатиса. – И что подвигнуло тебя на столь

крайние меры?

– Полагаю, я должна поделиться с тобой тем, что знаю, – ответила

императрица. – Как ты уже поняла, я купила библиотеку Вольтера после его

смерти. Среди бумаг оказался тайный дневник кардинала Ришелье. В дневнике

кардинал, пользуясь для секретности особым кодом, вел записи о своих

изысканиях касательно шахмат Монглана. Вольтер расшифровал код, и я смогла

прочесть то, что он обнаружил. Рукопись спрятана в подвале Эрмитажа, куда мы

теперь идем. Я настаиваю, чтобы ты взглянула на эти записи.

– В чем же важность сего документа? – спросила аббатиса, недоумевая,

почему ее подруга не упомянула об этом раньше.

– Ришелье проследил историю шахмат Монглана до мавров, которые

преподнесли их в качестве подарка Карлу Великому, до того момента, когда

шахматы попали к маврам, и даже дальше. Как ты знаешь, Карл предпринял много